- Программа просто легкая была.

- А в университете значит тяжелая, раз не доучились.

Я внимательно посмотрела на прическу говорившей. Тугие, накрученные в локоны спиральки, обрамляли широкое лицо. Считается, что кудрявые люди более легкие и открытые, но не в этом случае. Передо мной сидела яркая представительница партии консерваторов. Я бы даже сказала ее идеологический лидер.

- Уехала за мужем в гарнизон, а сейчас он дослужился до полковника и ушел к любовнице. Молодой. – Зачем-то добавила в конце.

Звучало жалостливо. По крайней мере, обе сотрудницы Центра согласно закивали, словно подтверждали мои слова.

Не объяснять же им, что на вступительном экзамене меня завалили, чтобы освободить место для сына «нужного человечка». Что мамины слезы и конверт в деканат все-таки решили проблему, и я оказалась зачисленной на факультет геодезии и картографии, который возненавидела всей душой.

Я готовилась стать преподавателем французского, читала в оригинале Бодлера и Сулье, как вдруг на меня надели каску и отправили в поле.

А потом появился Александр Кораблев. Высокий, красивый, с мечтами о небе. В нем было столько жизни, что я смогла наконец оттаять и вспыхнуть его мечтой. У нас случился красивый, нежный роман, как в советском фильме. Саша встречал меня с лекций, даже если ему приходилось часами ждать под корпусом: - в жару, ливень или снег. Он всегда провожал меня до дома, звонил из командировок и писал бумажные письма, когда все вокруг строчили смс.

«Мы никогда не расстанемся, потому что я тебя никогда не отпущу», - сказала он мне на прощанье, а через неделю после этого получил распределение на север.

А я получила предложение поехать за ним.

Летчики – не военные. Хотя кое в чем они похожи. Саша тоже не мог выбрать, где ему работать и радовался любому направлению, даже за Полярный круг. Фридмана, его близкого друга, отправили куда-то в Калмыкию на вертолет, а нам повезло больше, и Саша быстро пересел на самолет.

На тот момент мы были уже женаты.

Саша учился, пропадал на сменах и в командировках, шел за своей мечтой, а я ему помогала. Вот и вся история.

Да, я не офицерская жена, как это принято говорить, но прошла и нищету, и жизнь в бараках и общежитиях. Варила щи из одного куриного бедра, крахмалила воротнички на кипенно-белых рубашках и не спала, когда Саша летал в ночь. И то, что случилось с нами сейчас, я тоже переживу с поднятой головой. Не сахарная, не растаю.

- Я могу делать любую работу: убирать, стирать, готовить еду. И вообще, я очень вкусно готовлю!

- Ну, у вас нет поварского образования, так что вряд ли это подойдет, - вздохнула женщина напротив.

- А вот интересно, каково это никогда не работать, а потом устраиваться уборщицей? Вам должно быть сейчас очень стремно, - раздался язвительный голос сзади.

Я обернулась. За вторым столом сидела молодая девушка с узким, как у рыбы лицом. Ее глаза лучились от сказанной только что гадости.

- Зато вам наверняка очень радостно, от того, что вы здесь сидите. Вы производите впечатление очень счастливого человека, даже завидую вам немного, - спокойно ответила я.

Девушка вспыхнула и с силой затарабанила ноготками по клавиатуре.

- Мы предложим вам курсы повышения квалификации, и потом подберем несколько вариантов, - продолжила первая сотрудница Центра Занятости.

- А так чтобы без курсов? Поскорее начать работать, пока не найдется что-то получше? Вы не подумайте, я не неженка и все могу!

Мне так хотелось хоть немного облегчить Саше жизнь, что я готовы была хоть в шахты. Только не брали.