– Да, действительно, я делал такое предложение выпускникам твоего ВУЗа, – отвечает он, – и несколько человек им уже воспользовались.

Я слегка нервно хлопаю ресницами, пытаясь понять подтекст этой фразы, и, на всякий случай, уточняю:

– То есть мест у вас больше нет?

Антон Сергеевич разводит руками:

– Как говорится: свято место пусто не бывает.

– Но вы давали время подумать до конца лета, – напоминаю я.

– Давал, – кивает мужчина, – но кто же знал, что молодые люди примут решение раньше.

– Жаль, – теперь хмурюсь я, только вот просто так отступать не хочу, и не буду, – тогда может на вашей фирме есть другие вакансии?

– К сожалению на данный момент у нас полный комплект, – Антон Сергеевич отводит глаза, – Роза, – произносит он почти ласково, – ты же замужем за вполне себе обеспеченным человеком, зачем тебе работа?

– Как? – искренне удивляюсь. – Затем чтобы состояться как профессионал. Я училась, старательно и прилежно, и я уверена, что справлюсь с любой работой так или иначе связанной с моим профилем.

– Амбиции? – фыркает он. – Это похвально, но... Вот выйдешь ты сейчас на работу, а через пару месяцев решишь, что пора заводить детей и уйдешь вскоре в декрет.

– Я не собираюсь заводить детей в ближайшее время.

– Человек предполагает, а бог располагает.

Да, была и есть у Антона Сергеевича привычка выражаться пословицами и цитатами. И сейчас такая его привычка меня, признаться честно, раздражает.

А еще я понимаю, что здесь мне искать нечего. Нет обещанной для меня работы.

– Я вас поняла, Антон Сергеевич, – произношу я и поднимаюсь с места. – Спасибо, что согласились меня принять.

– Всегда рад видеть, – говорит он мне уже в спину. – Передавай большой привет Аязу Саитовичу.

– Всенепременно, – бросаю через плечо и покидаю кабинет.

Пока иду к выходу, думаю. И мысли, которые приходят мне в голову, вызывают неприятные и даже мерзкие ощущения.

Не просто же так Антон Сергеевич упомянул пару раз моего дядю. А что если это он как-то повлиял на то, что меня не взяли сюда на работу?

Я же рассказывала дяде про такое предложение.

Неужели мой родной и самый близкий человек пошел на такое?

И ради чего?

Досада и боль прожигают грудь. А еще мне начинает казаться, что я снова задыхаюсь.

На улице останавливаюсь в тени от соседнего здания и технично дышу.

Немного успокоившись двигаюсь в сторону остановки.

А сев в автобус думаю, что ошибаюсь. Дядя не мог. Это просто стечение обстоятельств.

Ну, ничего, если эта дверь оказалась закрытой, то можно пойти дальше и постучать в другие.

Так что я натягиваю на лицо улыбку и отворачиваюсь к окну.

Пересаживаясь на другой автобус долго стою на остановке. И в какой-то момент мне кажется, что на светофоре останавливается знакомый автомобиль. Похожий у Эмина.

Номеров рассмотреть не могу и тут же прячусь за остановку. Нервно дышу в ожидании когда поток машин начнет движение. И чуть не пропускаю свой автобус.

Римму Максимовну встречаю у подъезда. Она сидит на скамейке рядом с женщиной лет пятидесяти. Причем ее лицо мне кажется знакомым.

– О, Розочка, – улыбается мне Римма. – Как съездила?

– Добрый день, – для начала я здороваюсь с женщиной, а потом признаюсь соседке: – К сожалению неудачно.

– Жаль, – сочувственно кивает Римма. – Ну, ничего. Найдешь что-то другое.

– Надеюсь.

– Розочка, а ты помнишь Инессу Валерьевну? – Римма Максимовна кивает на женщину. – Она мама нашего Сашки Галанина.

– Конечно помню, только не сразу узнала, – улыбаюсь я. – Как ваши дела?

– Да хорошо, спасибо, Роза. И рада тебя видеть. Ты же вернулась, да?