В общем – теперь я сама по себе, и я надумала. Пришло время.

От такого места только дурак откажется.

11. Глава 11

Добросовестно заправив постель и надев свой домашний костюм, выхожу из комнаты. И тут же ловлю вкусный запах, который доносится с кухни.

Римма Максимовна стоит у плиты и жарит оладьи. А я их помню, очень хорошо помню. Мама взяла у соседки рецепт и готовила нам точно такие же. Самые вкусные на свете.

– Доброе утро, – здороваюсь я.

Хозяйка квартиры на меня оборачивается и с лаской в голосе отвечает:

– Доброе, – Римма ловко переворачивает три воздушные оладьи по очереди и спрашивает: – Как спалось?

– Хорошо, – киваю я, а потом решаю предложить: – Может вам чем-то помочь?

– Чайник поставь. Ты утром кофе пьешь или чай?

– И то и другое могу, – отвечаю и подхожу к столику, на котором стоит прозрачный электрический чайник. Проверяю сколько в нем воды и нажимаю на кнопочку.

– На полке есть и кофе и чай. Я буду зеленый чай, в коробочке пакетики, – кивает мне Римма Максимовна.

Достаю с полки коробку, металлическую, из-под печенья. Боже, ей столько лет, и в ней Римма до сих пор хранит чай.

Улыбаюсь, от странного удовольствия и от ностальгии и достаю пакетик чая. А потом беру с полки банку растворимого кофе. Дома нам кофе варила обычно Ани, молотый, но я с удовольствием и растворимый попью. Тем более наклейка на банке обещает, что он будет с пенкой.

Мы завтракаем. Оладьи, как всегда, безумно вкусные. Уплетаю их за обе щечки и совсем не переживаю, что во мне отложатся лишние калории.

Эмин меня иногда упрекал, что я ем такое, вредное для фигуры, что я непремннно поправлюсь. И поэтому я частенько себя ущемляла.

А сейчас зачем?

Как в том старом фильме: хочу халву ем, хочу сгущенку!

– Не звонил муж твой? – интересуется у меня Римма Максимовна.

– Звонил, я не ответила.

Соседка хмурится:

– Ну и зря. Надо было ему весь негатив свой высказать.

– Не хочу. Даже голос его слышать не хочу. Сообщение ему написала, чтобы больше мне не звонил.

Римма Максимовна головой качает, как в знак неодобрения, но больше эту тему не продолжает и праздно спрашивает:

– Какие у тебя на сегодня планы?

– Поеду на работу устраиваться, – отвечаю, проглотив очередной кусочек оладушки. А потом рассказываю соседке куда и к кому.

– Ну, дай бог, чтобы у тебя все получилось. Работу свою любить надо, тогда она не в тягость будет и приносить тебе удовольствие.

– У вас так было?

– Было, – кивает Римма и тяжко вздыхает. – Эх, хорошее время было.

– Много куда летали?

– О, ты помнишь кем я работала? – удивленно, но при этом с лёгким восхищением спрашивает Римма Максимовна.

– Конечно, я многое помню.

– Да, много куда. И много где я побывала.

– Я помню вы показывали мне фотоальбом с фотографиями. Красиво. Я бы еще его посмотрела.

Римма улыбается. Искренне, довольно. А потом отвечает:

– Обязательно покажу тебе. Найти бы его только. А то после ремонта не помню куда убрала.

– Хороший у вас ремонт, – подмечаю я, оглядываясь.

– Да ну, брось, обычный. За две недели сделали, пока Мишка меня в санаторий отправил.

– Молодец внук ваш. Как он, кстати? – решаю я спросить.

– Да нормально. Отучился, работает. Только никак не женится. Но я все же надеюсь правнуков застать, – Римма Максимовна в очередной раз с грустью вздыхает.

– Вы еще молодая, – подмечаю, – выглядите прекрасно.

На лице соседки снова улыбка появляется. А мне так приятно на нее смотреть.

Закончив завтракать, я вызываюсь со стола убрать. Мою посуду и сковородку, после чего иду в комнату, что мне хозяйка выделила, и начинаю собираться.