— Софи! — обиженно ахает матушка.

— Прости, — вздыхаю и опускаю глаза.

Качаю головой. Меня накрывает чувством вины. Матушка стольким ради меня пожертвовала. Ночей не спала, когда я в детстве болела. Так и не родила мальчика, о котором мечтал отец, потому что после меня больше не могла иметь детей.

— Прости, мамочка, — повторяю снова, — сама не знаю, что на меня нашло. Это всё нервы. Вышло грубо, я не хотела, мне жаль.

— Послушай, — продолжает мама заговорщицки. — Нам нужно выиграть время. Нужно заставить Роланда передумать тебя отсылать. Я помогу. Разузнаю всё о его рыжей-бесстыжей, нет ли у неё дальних родственников, к примеру, которым она могла бы срочно понадобиться. С моими нынешними связями мы что-нибудь, да придумаем! Но и ты уж там постарайся. Платьице новое надень, губки накрась, улыбайся, и Драконий Бог тебя упаси закатывать истерику! Будем действовать сообща, и вместе мы справимся. Ты меня поняла? Софи?

Платье и губки? Она серьёзно? Можно подумать, дело в одном этом!

С другой стороны, что ещё мне остаётся?

Устроив скандал, я лишь упрочу Роланда в его желании от меня избавиться.

А я не хочу. Это мой мужчина. Мой! И я хочу быть с ним рядом! Здесь, а не в какой-то там глуши!

— Да, матушка.

— Вот, и умница! А сейчас поезжай домой, тебе давно пора.

На этот раз я не спрыгиваю с подножки экипажа. Осторожно спускаюсь. Затравленно оглядываюсь по сторонам, высматривая подозрительные чужие кареты. Не вижу их.

Что ж. Надеюсь, гостья Роланда благополучно уехала.

С трудом передвигая ноги, поднимаюсь на крыльцо. Войти не спешу.

Интересно, он сам шнуровал ей платье? Или поручил моей горничной?

Проклятье, как же это больно!

Подношу сомкнутые ладони к лицу, прячу в них нос и рот. Выдыхаю. Мотаю головой, заставляя себя успокоиться.

Впервые я не хочу возвращаться домой. Просто не хочу.

Время идёт. Я продолжаю стоять на крыльце.

Я не знаю, как сейчас смотреть в глаза Роланду. Делать вид, что ничего не случилось, хотя сердце в огне. Я просто не справлюсь. Не смогу быть «мудрой».

Я…

Додумать не успеваю. Вздрагиваю и отшатываюсь назад, потому что входная дверь вдруг резко распахивается.

Роланд. Стоит, небрежно прислонившись к дверному косяку. Руки убраны в карманы брюк. Белоснежная рубашка расстёгнута на груди, в её вырезе проступает мускулистая грудь, покрытая тёмной порослью волос.

Тёмно-каштановые чуть вьющиеся волосы лежат на плечах.

Взгляд карих глаз мрачный и исподлобья.

— Кордон сказал, ты уже возвращалась, Софи, — проговаривает низким требовательным голосом. — Почему снова ушла и куда? И какой бездны сейчас мнёшься на крыльце, м?

Смотрю на него испуганно и отчаянно соображаю, быть ли мне самой собой или «мудрой»?

2. 2. Заберу

Софи.

Мудрой…

Сцепливаю руки перед собой, опускаю глаза.

— Я… кое-что забыла у матушки, пришлось вернуться.

— Вот как, — хмыкает Роланд. — Зайди в дом.

Послушно протискиваюсь в дверном проёме мимо него. После уличной вечерней прохлады меня обволакивает жгуче-пряный аромат мускатного ореха, сплетённый с запахом мужской тёплой кожи.

Не поднимая глаз, делаю пару шагов вперёд, вглубь прихожей.

— И что же? — раздаётся мне в спину.

Замираю. Медленно оборачиваюсь.

— Прости? — непонимающе моргаю, вынужденная снова смотреть в глаза Роланду.

— Что ты забыла? — кивает в мою сторону, окидывая подозрительным взглядом мои пустые руки. — Зачем возвращалась?

— Так это… не вещь! — мямлю я, теребя шёлковую голубую юбку и мысленно ругая себя за то, что не продумала всё тщательнее. — Забыла спросить кое-что…

— Ясно, — цедит раздражённо.