Нет, я не могла становиться служанкой Романова. Только не это.

Он загнобит меня. Съест.

И стоило мне об этом подумать, как на меня наконец и только сейчас снизошло осознание всей кошмарности моего положения.

Господи, если только Романов узнает… если он только узнает, что его проклятие сбылось…

Я не смогла удержать жалкого всхлипа, вырвавшегося из меня в душистой тишине густых майских сумерек.

От приступа неконтролируемой паники меня уберёг дрогнувший в кармане сарафана телефон. Но радоваться было особенно нечему.

Пришло сообщение от Сергея:

«Лара, я знаю, где ты. Я скоро приеду. Не смей сообщать своим об инциденте. Мы должны всё обсудить».

3. Глава 3

Прохладное ранее утро застало меня на пологом песчаном берегу. В зеркале речной глади отражалось небо с редкими барашками облаков. Туристическая база у меня за спиной ещё мирно спала, но петухи в соседнем посёлке за рощей уже давно откричали.

Я полной грудью вдохнула свежий, напоённый влагой воздух, смиряясь с необходимостью лицом к лицу встретить свою новую реальность.

Как все эти месяцы я мечтала о возвращении в нашу подмосковную идиллию! Как воображала, что вернусь в родные места, где провела немало летних каникул, ударно отработаю как минимум две смены и так же ударно отдохну. Не первый год благодаря дяде мне удавалось так удачно совместить подработку с отдыхом — на зарплату библиотекаря не пошикуешь, а в «Рассвете» всегда платили хорошо.

Поменяется ли политика теперь, со сменой начальства, никто предсказать бы не взялся.

Я отвернулась от реки и медленно побрела налево к дороге, разделявшей турбазу и местную достопримечательность — старую усадьбу семьи Платовых, выходцев с берегов Дона, которым мы приходились прямыми потомками.

Оставив позади туристический комплекс и дорогу, я подошла к распахнутым воротам, погладила облупившуюся голубую краску, вздохнула и отправилась дальше.

С прошлого лета тут ничего не изменилось — запущенная подъездная аллея и площадка перед парадным крыльцом. Успевший вылезти тут и там бурьян, обшарпанные стены и колонны, тут и там заколоченные окна.

Но дядя всё ещё надеялся каким-то чудом отыскать деньги на его реконструкцию и открыть дворянское гнездо для посетителей.

О чём и напомнил, когда я вернулась с прогулки и отыскала его в большой обеденной зале административного здания, где он пил свой утренний чай.

Широченные окна в просторном светлом помещении были настежь распахнуты, ветерок колыхал лёгкие занавески. Залу заливал яркий солнечный свет. Я уселась напротив за обеденный стол, и вышедшая со мной поздороваться Елена Степановна — один из старших поваров — принесла мне кружку свежезаваренного кофе и целую тарелку творожных пышек.

Запах от них шёл такой, что невзирая на сумрачное настроение, я едва слюной не подавилась.

Георгий Семёнович с усмешкой следил за моим завтраком.

— Ну ты как? Полегчало?

Говорить с набитым ртом я не могла, поэтому продолжала жевать, но всё же умудрилась сморщить нос и пожать плечами, мол, терпимо.

— Ты своим-то звонила?

Я мотнула головой и вспомнила вчерашнее сообщение от Сергея. Я пока не решила, как буду действовать. Вот просто не хотела сейчас об этом думать. Слишком много всего за раз стряслось.

Дядя пригладил седеющую русую шевелюру и вздохнул:

— Ну, смотри сама. Дело твоё. Я лезть не буду.

— Шпашибо, — я отпила крепчайший кофе из своей кружки. — Я… как только так шражу. Но не шейчаш. Пожже.

— Ага, — дядя снова вздохнул. — А ты, что ли, в усадьбу ходила?

Я кивнула и подавила желание вцепиться зубами в следующую пышку: