А после оборачивается ко мне.

– Ладно, Варюш, заскочу вечером еще. Сейчас подходить не буду. Сама понимаешь, меня и самого может стошнить от всего этого.

От чего "всего этого" Сергей не уточняет. Но смотрел он на меня, так что скорее всего и имел ввиду именно меня.

Когда он уходит, я опускаюсь на кушетку. Понимаю, что нужно сходить в ванную, но тело до ужаса слабое.

– Давайте, я вам помогу, – меня за рукк берет Максим Юрьевич.

– Нет-нет, я сама, – стыдливо отворачиваюсь. – Сергей прав. От этого вида и других стошнить может.

– Я врач, и поверьте, чувство брезгливости у меня уже почти атрофировано, – усмехается Максим Юрьевич. – Хотя, не представляю как будет справляться со своими обязанности отца ваш муж, уж извините за бестактность. Потому что ребенок – это не миленькая кукла. Как минимум ему нужно менять подгузники, он срыгивает и очень часто пачкается.

Я горько улыбаюсь.

– Вряд ли Сережа собирается слишком уж сильно заниматься ребенком.

17. Глава 17 - Не подпущу

Максим Юрьевич отводит меня в ванну, где я поспешно умываюсь и чищу зубы под его наблюдением.

Блин, как неловко-то.

Он конечно убеждает, что как врач привык к чему-то и похуже. Скорее всего даже это правда, но мне от этого не легче.

Стараюсь смотреть на него как можно реже, чтобы не пугать своим зелëным оттенком лица, ну и чтоб самой не смущаться от его взгляда.

– Простите, – в который раз извиняюсь я перед Максимом Юрьевичем.

– За что вы просите у меня прощения? – ведет плечом главврач. – Я правда не понимаю. За то, что я помогаю пациентке, да и просто ослабленной девушке дойти до уборной? С каких пор это у нас стало считаться не нормой, а подвигом? Я просто не знаю степень этого свершения. Вдруг, за такое уже медали раздают и я вот-вот получу свою?

У меня вырывается смешок и Максим Юрьевич одобрительно кивает и помогает мне вернуться обратно в больничную койку.

– Вот, другое дело. У вас такая прекрасная улыбка, но она так редко появляется на вашем лице. Вы всегда грустная и молчаливая. А за какие-то мелочи постоянно извиняетесь.

– Не привыкла я, что со мной кто-то сильно возится. Да и вообще хоть какое-то участие проявляет. В моей жизни всегда главенствовало правило: "Молчи. И делай, что говорят". – Опускаю голову.

Снова чувствую себя виноватой, хотя понимаю, что это бред.

– Это вам муж внушил такое? – Хмурится Максим Юрьевич.

– Нет, то есть… не только он, – дотрагиваюсь до виска, будто это поможет остановить неприятные воспоминания. – Это касалось и воспитания, и тренировок.

Я давно уже поняла и смирилась, что никому неинтересно насколько мне плохо или если есть то, что меня не устраивает. Помню как-то во время тренировки неудачно приземлилась на ногу. Было очень больно, но тренер как обычно запретил жаловаться. А потом, оказалось, что у меня перелом ноги.

– Это ненормально, вы же понимаете, – Максим Юрьевич всматривается мне в глаза и качает головой.

– В голове не укладывается. Вы такая тоненькая, хрупкая. Да вы просто созданы для любви и заботы. Как нежный цветочек.

– Скажите тоже, – опускаю голову и снова краснею.

Но в этот раз смущение уже приятное.

А еще, я ловлю себя на мысли, что ни с кем я не чувствовала себя настолько спокойной и счастливой как с Максимом Юрьевичем. Ощущение, будто я всю жизнь его знаю.

Странное чувство, но при этом очень приятное и даже волнующее.

Так, стоп, Варя. Остановись и вспомни, что ты замужем. На данный момент, по крайней мере.

Держи дистанцию и не вздумай подпускать Максима Юрьевича к себе еще ближе. Потому что ничего кроме боли это не принесет.