А попал он по самые уши! Помогу со всем блеском!

Быстренько принимаю душ и смотрю в зеркало. Дима говорит, что я потолстела, но, кажется, словно схуднула даже, пока напряжённо работала столько времени. Может, ему именно это не понравилось? Раньше у меня были щёчки пухлее, а сейчас их нет. Хотя какое мне дело, что ему не понравилось? О таких вещах говорить нужно, а не фаршировать других баб своим маленьким перчиком. Я ведь не возмущалась по поводу его «достоинства», хотя могла бы поискать себе куда удобнее. И всё-таки я любила его со всеми недостатками.

Надеваю халатик, нижнее бельё и выхожу. Практически сразу утыкаюсь в стальную грудь носом и отшатываюсь.

— Смотри, где стоишь! В туалет приспичило? — зло фыркаю я.

— А я погляжу, у тебя язычок ещё острее стал? — огрызается Дима.

— Ну так у доярок из… Откуда? А, неважно!.. В общем, у них остренький, так что привыкай. Тебе ещё повезло, что верёвочка с бубенчиками на месте осталась, а то ведь и отрезать могла ненароком. Спать теперь страшно будет — вдруг меня переклинет?

Дима морщится, словно прочувствовал всю боль на себе. Он тяжело вздыхает и тянет ко мне руки, но я тут же ныряю на кухню и наливаю себе горячий чай с молоком. Что-то захотелось согреться и съесть парочку пончиков. Зря я их покупала, что ли? Надо оправдывать звание «жирухи», а то скинула наоборот. Непорядок!

— Лена, я хочу нормально решить с тобой всё. Мне не нужны скандалы. Я пахал не для того, чтобы ты сейчас взяла и всё испортила. Я не хотел так поступать. Ленка, она оказалась рядом в самый тяжёлый момент, я — мужик, мне надо часто, а ты тогда вечно оказывалась погребена под ворохом заказов.

— Ага, и у тебя штаны сразу чудесным образом соскочили, а она не растерялась. Я поняла, — киваю я. — Только мне это неинтересно, Дим. Развод я тебе не дам, пока не решу, что именно хочу получить от тебя. Из квартиры съезжать не собираюсь. Тут почта под боком, и очередей там нет. В конце концов, это я нашла такой идеальный вариант. Хочешь свалить в аренду — хоть сейчас помогу чемоданы собрать. Пошли?

Я машу рукой в сторону коридора, показывая, что только рада буду высвободить осла из своих деревенских хоромов, чтобы не страдал лишний раз, какие все кругом «деревенские». Тяжело стоять с маской безразличия на лице, когда хочется разреветься в голос, наброситься на него и исколотить всего. Хочу показать мужчине всю свою боль, но в то же время понимаю, что ему всё равно плевать. Он совесть променял на успех и уважение со стороны партнёров, людей, которым пока ещё не известна его тёмная сторона. Только я знала его демонов, и я могу выпустить их наружу. Но пока приберегу это оружие.

— Хватит вести себя так, словно тебе плевать и не больно совсем! Ну давай! Влепи мне пощёчину, скажи, какая я сволочь, пореви, как нормальная баба, а потом уже решим всё мирным путём, — первым не выдерживает Дима, хватает меня за плечи и встряхивает.

— Сколько эмоций! Успокойся уже! Чай будешь? Зелёный?

— Чай? Серьёзно? Ты узнаешь, что муж тебе изменяет, а потом вот так спокойно предлагаешь чай? Да что с тобой не так? Я тебя не узнаю! — Дима уже орёт во весь голос, а меня отчего-то радует, что он муженек не может контролировать себя.

«Ты меня никогда не знал, видимо», — думаю, но не озвучиваю свои мысли.

Муж отпускает меня, смотрит отрешённым, недоумевающим взглядом и отшатывается. Его оскорбляет то, что я не закатила истерику и не стала унижаться, рыдать и просить не покидать меня. Ещё и квартиру не освобождаю. Какая же плохая жена, ай-яй-яй.