И тогда… когда бы узнала правду тогда?

Чувствую, как с каждым вопросом мне становится хуже физически. Я чувствую себя просто растоптанной, опозоренной, идиоткой… Зачем я вообще была ему нужна?

И почему его любовница похожа на меня?

Всё это время ему просто нравился один и тот же типаж? В этом причина?

Я всхлипываю. По щекам текут слёзы.

Муж не выбегает за мной, не останавливает. Конечно — зачем? Ведь я сделала, как он сказал — вышла за пределы его рабочей зоны, куда мне ход заказан. За пределы его «рабочих моментов». Вот, значит, как он устаёт здесь. И вот почему он не приехал в больницу, хотя и обещал. Сочные, соблазнительно раздвинутые бёдра любовницы оказались важнее долгожданного ребёнка.

Впрочем… может, и не нужен был ему никакой ребёнок вовсе?

Уже не знаю, что в нашем браке ложь, а что правда.

Известно одно — нашим отношениям конец. Я не представляю, как смотреть на Марата после этого. Он из семьи, где к женщинам относятся своеобразно, я это знала. У его отца устаревшие взгляды, старший брат, при всей моей симпатии к нему, Ильдар… меняет женщин как перчатки. Марат клялся, что не такой. Клялся, что будет верен лишь мне. Потому что любит лишь меня одну.

Было ли это ложью уже тогда?

Не уверена, что хочу знать. Едва не умираю, пока не оказываюсь на улице. Воздух нельзя назвать свежим, но ветер в лицо бодрит. Сажусь в свою машину и заминаюсь, устраиваясь на сидении. Пальцами добела сдавливаю руль. Поехать домой, собрать вещи?

А если Марат успеет застать меня там? Не знаю, будет ли пытаться удержать, будет ли оправдываться, но если бы хотел, уже бы догнал меня.

В любом случае мне не хочется его видеть. Не сейчас. Не так.

Сейчас я способна только на слёзы.

Может быть, и хорошо, что никакого ребёнка нет. Бог уберёг… И всё равно ком стоит в горле, сначала слова врача, затем измена и странная схожесть любовницы со мной. Бред, какой же всё это бред...

В конце концов я решаю поехать к матери. Она ближе всего. И пусть отношения с ней у нас не самые тёплые, мне хочется просто упасть и плакать. А сделать это можно только дома. Смущать друзей не хочется. Да и не осталось как-то никого действительно близкого. Со всеми подругами стали видеться редко, у всех сменился круг общения и интересы после института.

Вздыхаю. А затем удивлённо распахиваю глаза и прикрываю рот ладошкой. Мутит, едва не вырвало прямо в машине.

Наверное, от нервов…

Всю дорогу сдерживаюсь.

Сдерживаюсь, чтобы не стошнило.

Сдерживаюсь, чтобы не лить слёзы.

Сдерживаюсь, чтобы не закричать.

Весь мир сжался в один слезливый ком боли, в одно огромное предательство.

Спустя двадцать минут я выхожу из машины, не захлопывая дверцу. Когда понимаю это, требуется много сил, чтобы вернуться и сделать всё как надо. Едва не грохаюсь в обморок, но справляюсь. У мамы двухкомнатная квартира на пятом этаже. Лифта нет, так что я с трудом поднимаюсь по лестнице.

— Саша? — удивляется мама, открыв дверь. Я по инерции ещё несколько мгновений вдавливаю палец в звонок. — Что ты так плохо выглядишь? Что случилось?

Полноватая женщина с короткой причёской. Волосы отливают красным, глаза голубые и как всегда какие-то холодные. Мама хорошо выглядит, с тех пор как я вышла замуж, у неё появились деньги на то, чтобы ухаживать за собой. Гладкая кожа, мало морщин для её возраста, татуаж бровей, подкаченные губы, дорогой маникюр.

Я же совсем забегалась по больницам в последние месяцы и не помню, когда в последний раз была в салоне красоты.

За что даже стала получать долю осуждения от неё.

Да, она из тех, кто любит критиковать своих дочерей. В моём случае одну из дочерей. Меня.