Про что он? Про Толю? Как я заставлю его делать, если он не хочет?

- Надоели вы все, - отвернулась от него, - советчики хреновы. Было бы всё так просто.

Тяжёлый вздох от директора, и он поднялся.

- Можно мне мой телефон? – попросила.

- Еще несколько минут под этой капельницей, и я скажу перевезти тебя в твою палату, - объяснил мужчина, - а там будет ещё одна капельница, ужин по возможности, телефон, развлечения и… тапочки, - на его губах застыла кислая улыбка, - насколько же по-идиотски это звучит, - он горько усмехнулся и развернулся ко мне спиной, - тапочки, блин.

И как бы я не хотела умереть:

- Надеюсь пушистые, - пробормотала, - я давно хотела пушистые тапочки.

Наверное, в этом и был смысл моих смешков и улыбок всю жизнь – я пыталась создать для себя радость и счастье хоть в чём-то. Сама жизнь меня мало баловала. Тут же я будто провалилась на самое дно, откуда достать меня будет невозможно. За-пад-ня. И ни единого выхода на воздух. Что мне оставалось? Думать про это не хотелось. По крайней мере солнечного света я не видела ни с единой стороны. Ни впереди, ни позади.

- Значит, будут пушистые, - скрылся за ширмой директор.

И я осталась одна. Всегда одна, да?

2. Глава 2 - Измена

Теперь у меня была личная медсестра. Ну помимо всех остальных, которые ходили и вечно спрашивали, как я себя чувствую и нужно ли мне что-то. На прикроватной тумбе расположилась гора шоколада, чая, фруктов и других мелочей, которые мне и не были нужны, в кресле у телевизора доедала яблоко медсестра, а я снова пыталась дозвониться до Толика. Потратила на него все смски, в которых рассказала о произошедшем два дня назад. Но ответа так и не получила.

- Да наконец-то! – приняла от меня звонок Лиза, - почему ты не отвечала?!

А я ни с кем говорить не хотела. Мне было так плохо, что дежурной медсестре оба вечера подряд приходилось приходить мне и вкалывать успокоительное, чтобы я снова не впадала в истерику. Говорить об этом я не могла. Только Арсению, который просто физически не отставал, вцепившись в меня как репей.

- Прости, - пробормотала для подруги, - не знаешь, когда из загула выйдет Толя? Он не говорит со мной, чтобы удачу не сбить?

Я пыталась жить дальше. Пока не выходило, но сдаваться было неправильно. Кажется.

- Свет, у меня для тебя… - она едва дышала, - разговор. Я… - она всхлипнула, - я видела, что ты ему писала, и я очень сожалею, что всё так вышло. Правда.

- То есть он знал, что я звонила?! – аж села на кровати я, - и не брал трубку? И… погоди, он тоже… читал? Что он сказал? Что… чёрт! Лиз, это потому что я… не смогла?

Глаза наполнились слезами. Нет, всё же не может быть настолько плохо? Я же достойна хоть немного спокойствия? Что я такого вообще сделала, что мне так воздаётся? Аборт в шестнадцать? Да я уже прокляла себя столько раз, что… видимо вот эти проклятья меня сейчас и жрут заживо. Достойна я своих страданий.

- Света, прошу послушай, - она тоже начинала всхлипывать, - я хотела давно сказать, но так боялась, что… а тут Толик сказал, что либо сейчас, либо никогда и… Свет, прости меня, но я… люблю его. Уже давно. Мы спим где-то год или больше… и, господи, я не знаю, как это сказать сейчас, но… у нас будет ребенок. Три месяца как, - она рыдала, - мы хотели тебе сказать, но я так боялась, а тут и мой муж всё узнал, что… прости меня, Света-а… я ужасный человек и…

Сердце вообще не билось. Я не могла пошевелиться.

- Он не берет, потому что боится сказать тебе грубо, а у тебя ещё такая трагедия и…

- Дай ему трубку, - попросила я.