- Татьяна Григорьевна, - окликнула меня Мария Ивановна, - задержитесь, пожалуйста еще на несколько минут.

А я очень надеялась, что этого не случиться.

Колесова тактично ответила на все вопросы родителей и даже самых “тревожных” смогла технично отправить домой без дополнительной траты нервных клеток и десятикратного повторения одной и той же информации.

Я подошла к ее столу и она жестом попросила сесть напротив.

- Вы мама Миши Громова и я очень рада с вами познакомиться лично. Но хотела спросить, как ему у нас?

В опустевшем классе вопрос, пусть и не громкий, эхом отразился от стен и тяжело опустился на мои плечи.

Стыдно, но я не знала.

- Думала, что вы мне расскажете, - отвечаю пространно.

- Расскажу. Мише тяжело, - она делает выразительную паузу, чтобы я услышала ее и распробовала это слово.

Про “тяжело” у мальчишек его возраста я могла рассказать Марии Ивановне достаточно много и без таких вот пауз. Много видела и слышала - из первых уст и просто со стороны. Профессия такая.

- Проблемы с учебой?

- Нет, занимается он хорошо - не лучше и не хуже остальных. Уверена, что и к экзаменам подготовится и подойдет без проблем, но с одноклассниками не ладит. Внешне пока это никак не проявляется, но поймите, возраст такой, что они все и всегда на взводе. Миша яркий и привлекательный, а мальчишки у нас такие… хорошие все, но… пока не сошлись они. Возможно видят конкурента - не товарища. И если так пойдет дальше, то…

Я понимала что будет дальше. Булинг. Драки. Еще одно разочарование.

- Это переходный период, думаю, что к концу первой четверти все нормализуется, - ответила я, но не верила ни единому своему слову.

- Не нужно ждать конца четверти, - Колесова пересела ко мне ближе, за парту. - Я читала личное дело Михаила. Он всегда был спортивным мальчиком, а сейчас он чем-то занимается? Кажется что нет - он ведь ушел из своей команды по хоккею.

В ее голосе нет осуждения или заинтересованности в возможных сплетнях обо мне и Глебе.

- Ему, как мне кажется, нужна дисциплина, - продолжает Мария Ивановна, - команда, возможность выпустить пар. У нас есть спортивные секции в школе, да и стадион рядом - там тренируют команду “Атлант”. Слышали про нее? Не такая мощная, как та что… ну не “Звезда”, но тоже участвуют в местных играх. В субботу вот будет. У нас мальчишки играют в хоккей, взять хотя бы Савелия Тихонова, уверена он мог бы замолвить словечко за Мишу.

Хоккей? Опять хоккей. Уверена, стоит только заикнуться об этом, нарвусь на бойкот длиной в полгода. Или…

Вспоминаю выброшенный флаер и становится грустно.

- Спасибо, Мария Ивановна, я подумаю об этом.

- Не надо думать, просто делайте. Миша хороший мальчик, но он как будто сидит в своей раковине. Хочется растормошить его, расшевелить. Заставить улыбнуться, в конце концов!

Последние слова ранят особенно сильно. Как давно я не видела Мишину улыбку? Месяц? Или уже больше? Вместе с тем пытаюсь вспомнить, а когда в последний раз улыбалась я сама. Кажется, что в где-то в другой жизни.

- Спасибо, я постараюсь, - прячу глаза и тороплюсь на выход.

Господи, почему до сих пор так больно! Говорят, что время лечит, но мой доктор работает против меня.

Закрыв дверь, снова замечаю номер на ней. Дата моего рождения. И с чего я взяла, что она принесет мне удачу?

Домой я шла раза в три дольше чем обычно. Всю дорогу думала, как говорить с Мишей? Как вытащить его из той раковины, в чтобы не сломать хрупкое равновесие между нами. Как помочь найти друзей в классе. И стоит ли снова возвращаться в хоккей.

Играть.