Обречённо иду, выворачиваю карманы. Оттягиваю неизбежное, надеюсь на чудо – вдруг под подкладку завалились. Но чуда не происходит…

Леся плачет, всхлипывает жалобно, проглатывая подступающую истерику. Бедная моя девочка! Не могу спокойно наблюдать за её мучениями. Пытаюсь обнять, утешить, но она от меня как от чумного шарахается.

Падаю на колени, покрываю поцелуями тонкие дрожащие пальчики. Ледяные такие – растираю, зажимаю их в своих, чтобы хоть толику тепла передать. Прижимаюсь губами к ладошкам, хрупким запястьям. Сам от страха и отчаяния холодею. Господи, я не могу её потерять!

– Игорь, сейчас ты поедешь в магазин и купишь ребёнку детское питание в баночках и памперсы. А завтра утром мы возьмём эту девочку и поедем сдавать тест на отцовство. Хочу лично увидеть результаты, какими бы они ни были, – её слова отдаются в сердце тысячей кинжалов.

Жена отталкивает меня и уходит в ванную. Больно. Ну почему она мне не верит?! Орать в голос хочется. Но сейчас тут и одного крикуна более чем – ребёнок за десятерых надрывается.

Подхожу к перепуганному малышу, вытираю заплаканное личико.

– Напугали тебя? Прости. Мы не специально. Давай поиграем. Хочешь? Смотри какие машинки интересные, – не совсем уверен, что правильно с ней общаюсь. Может буть сюсюкаться как-то нужно, маленькая ж совсем. С Кириллом проще было. Всё-таки год и три – большая разница. Но она словно понимает с полуслова, замолкает и тянется к ярко-красной пожарной машинке. Ну вот и замечательно! Хоть на что-то я сгодился.

– Мама!!!

Крик Кирилла, как удар грома. Содрогаюсь, обмирает всё внутри, столько в этом вопле страха и отчаянья. Оборачиваюсь и упираюсь взглядом в Лесю. Она на полу, почему-то. Лицо бледное как мел, губы в тонкую линию стянулись.

Бегу к ней, пытаюсь понять, что не так.

Первая мысль: сердечный приступ.

– Ребёнок, – шепчет она, – Спаси нашего ребёнка.

Не сразу понимаю о чем речь – Кириллу сейчас ничего не угрожает. Да, он напуган, но кто бы ре испугался в такой-то ситуации? Но спасать… И тут до меня доходит. Не могу поверить в услышанное. Я был уверен, что с отцовством у меня большие проблемы. Вон сколько с Ингой пытались безрезультатно…

Но времени на размышления нет. На Олесю смотреть страшно. Её трясёт, лоб покрыт крупными бисеринками пота, губы в кровь искусаны, глаза лихорадочные, уже нездешние какие-то.

– Скорую, – ору в трубку, пытаясь игнорировать плачь Кира, – Срочно! Жене плохо. Она беременная. Да! Да! Да пишите же уже адрес!

9. Глава 9

Душная муть в голове, белый глянцевый потолок, остеклённый люк с красным крестом посередине. Лежу на чём-то шатком, тело тремя ремнями к лежанке пристёгнуто. Понимаю, что в карете скорой помощи нахожусь. Машину встряхивает на дорожной неровности. Этот лёгкий толчок отдаётся болевым спазмом внизу живота и расползается куда-то в район поясницы. Едва слёзы сдерживаю. Хочется свернуться, сжаться в комок, подтянув колени к грудной клетке. Мне кажется, что так боль переносилась бы куда легче. Но поменять позу не получается – ремни мешают.

Ещё один ухаб и я уже не могу сдержать протяжный, жалобный стон.

— Очнулась, милая? Вот и хорошо. Да, знаю, что больно. Потерпи немного. Скоро приедем и тебе помогут.

— Мой ребёнок. Что с ним? Я его потеряла?

— Не волнуйся – пока ничего непоправимого не случилось. Но тебе нужно взять себя в руки и постараться успокоиться. Поняла? Вот и умничка. Дыши глубоко. Вот так, вот так. Молодец!

Поворачиваю голову, скашиваю глаза: белый халат, собранные в пучок волосы, открытое, доброе и слегка усталое лицо. На вид женщина чуть старше меня, но от неё таким спокойствием и какой-то материнской опекой веет, что паника немного отступает. Хватаюсь за спокойствие фельдшера, как за соломинку. Закрываю глаза, пытаюсь дышать ровнее. Действительно становится намного легче. Спазмы ослабевают, теряют прежнюю интенсивность, хотя давящая боль в пояснице никуда не уходит.