- Дочь, это вряд ли возможно, - кажется, почти искренне сожалеет она. - Ваш брачный договор не позволит такого.

- Это тоже твоя заслуга! Я поверила тебя! А ты… Ты предала меня, мам…

Чувствую влагу на щеках. Снова слезы. Господи, я же хотела держаться, не плакать. Но разговор этот разбередил рану, которая еще даже не успела начать затягиваться.

Мне так больно. Так нестерпимо горько от всего. В том числе от того, что я сейчас слышу.

- Что бы ты там ни думала, я хочу тебе добра, Лида. Сейчас тебе кажется, что я сделала что-то ужасное, но поверь, позже ты поймешь, что это все правильно.

- Что правильно? Что?!

- Ты далека от многих вопросов и не понимаешь всего расклада, - уходит она от ответа.

- Так объясни! Объясни мне, что заставило тебя предать свою дочь? ЧТО?!

Меня так трясет, что я едва стою на ногах. Прислоняюсь к стене. Слишком много эмоций. Слишком много боли.

- Это долгий разговор и совершенно не для телефона. Давай встретимся и спокойно поговорим. Я все тебе расскажу.

Прикрываю глаза, прислушиваюсь к себе. Смогу ли я?

- Лида?

- Я пока не готова, - честно отвечаю, признавая собственную слабость.

- Лида, ты думаешь, что Владимир - твой друг. Но ты ошибаешься, - неожиданно заявляет она. - Он использует тебя.

- Так же как ты?

- Брось. Мы семья. Неужели ты забыла, чему тебя учил отец?

Запрещенный прием срабатывает даже после всего, что случилось. Потому что я помню. Помню все эти суровые уроки послушания, которыми папа не гнушался. Помню, как мама тоже послушно выполняла его приказы, которые всегда сопровождались довольно выразительным взглядом, пересекающим любое желание сопротивляться или спорить.

- Лида, эмоции - плохой советчик. Когда я расскажу тебе все, ты поймешь.

- Хорошо…

Я сдаюсь. Но не потому что этого хочет мама. Нет. Я хочу получить ответ. Узнать - за что? Что настолько важно для нее, что она готова предать, причинить боль своему ребенку.

Я просто не смогу жить дальше, не поняв этого и не разобравшись.

- Вот и умница, - хвалит меня мама. - Завтра я позвоню и встретимся.

Мне требуется немало времени, чтобы успокоиться после разговора с ней. Снова и снова прокручиваю его, ищу двойной смысл в каждом слове.

В итоге выключаю плиту и иду в ванную, чтобы умыться. Но едва подхожу к двери, та распахивается, и в коридор выходит Володя. В одном полотенце, обмотанном вкоруг бедер.

Но не это даже шокирует меня больше всего, а те шрамы на его теле, что невозможно не заметить…

15. - 15 Лида -

Власов замирает, смотрит на меня, не мигая, а я в очреденой раз поддаюсь странному моменту. Воздух между нами уплотняется. Еще немного, и его можно будет потрогать.

Отмечаю, что Володя, оказывается, очень мужественно сложен - широкие плечи, накаченная грудь. Стоило бы догадаться о его физической подготовке - ведь он с легкостью справился сегодня с братом.

И все же для меня это какое-то открытие.

Во взгляде Власова расползается тьма, искушение. Пространство между нами вибрирует. Словно электризуется. Накаляется до предела.

Нервно сглатываю, пытаясь унять сердцебиение, но куда там!

Когда он делает ко мне шаг, я почти не в состоянии сдвинуться с места. Лишь молча наблюдаю, как за первым мужчина делает и второй, оказываясь в опасной близости.

В этот момент я четко понимаю одну вещь - братья совершенно разные. Абсолютно. Как я могла этого не замечать раньше?

Сейчас я тоже вижу мужское желание, но оно совершенно иное. Как и сам мужчина.

Вова не его брат. Он другой. И его близость ощущается не так.

Волнение от ситуации кипятит кровь, вынуждает дышать чаще. А уж когда его губы касаются моих, все мысли растворяются в водовороте ощущений.