И любовь ли это была, если сейчас только презрение к этому человеку осталось?

Мне хочется потопить Егора, пропустить его через мясорубку боли похожей на то, что испытала я. Если такое возможно.

Только теперь задумываюсь, что то, что испытывала к Егору, было по большей части не любовью. Возможно, уважение? Принятие его, как моего мужа?

Какая теперь разница?

Важнее то, что происходит в настоящем.

А в настоящем я просто обязана найти способ избавиться от проклятого брачного контракта.

Кормлю Диану, замечаю, что телефон мелькает, смотрю на экран и вижу множество пропущенных от сестры. Саша переживает там, наверное. Мне следует поговорить с ней, но чуть позже. Сначала расскажу всё Ольге Васильевне, так как женщина уже немного пришла в себя и садится напротив меня в мягкое как облачко кресло, застеленное пёстрым пледом.

Быстренько набираю Саше сообщение, что меня не убивают пока, и я в норме, но позвоню чуточку позже. Не следует ей так беспокоиться. Сестра поехала отдыхать, но с переживаниями за меня с ума сходит там.

- Возвращаясь к сказанному тобой, Вика. Как так получилось, что мой сын купил тебя?

- Я не знаю, что можно ответить вам, учитывая, что на меня как на идиотку все смотрят, когда я говорю правду, - пожимаю плечами я. – Мои родители выращивали дочерей на продажу. Как скот. Они выставили меня на какие-то закрытые торги. Ваш сын предложил сумму, которая полностью устраивала их. Егор хотел получить жену домоседку, которая будет всегда рядом. Такой я и была, пока он сам не попытался вывести меня в свет. Вашему сыну надоело, что все приходят на мероприятия с жёнами, а я сижу дома, но из этого ничего толкового не получилось. Может быть, он пожалел, что выбрал меня? А потом родилась Диана. Мне кажется, Егор не особо радовался этому. Он и с дочкой мало времени проводил, все проявления любви к ней устраивал только в вашем присутствии. Сейчас он угрожает, потому что купил меня, считает, что имеет право решать, как мне жить дальше. Как-то так.

Я пожимаю плечами. Малышка отпускает грудь, и я понимаю, что она наелась.

- Наверное, мне не следует говорить, что бы я сделала с твоими родителями? Их приковать к позорному столбу, отхлестать плетьми, а потом продать в рабство, чтобы отмывали свои грехи. Неужели и с Александрой поступили так же?

Только киваю. Мне слишком тяжело об этом говорить, потому что глубоко в душе понимаю – сами с сестрой были тупыми безмолвными овечками, а ведь могли обратиться в полицию, сбежать и не идти на поводу у родителей. Но нет же!..

- Сестре повезло больше, ведь Демид её на руках носит. Мне тоже казалось, что мне крупно повезло с Егором. Я полюбила его, а он… Предал меня.

- Честно скажу, у меня в голове не укладывается всё это, - делится своими мыслями Ольга Васильевна. – Чтобы родители продали дочь. А мой сын как на это пошёл, вообще? Какие торги? Не таким я его воспитывала, но тут влияние отца, не иначе.

Диана капризничает, поэтому я встаю с ней и начинаю ходить по гостиной – в движении дочка успокаивается и перестаёт капризничать. Скоро полезут зубки ещё… Не представляю, как буду справляться.

- Ты не знаешь наверняка, но какое-то время Егор жил со своим отцом и его любовницей. Когда мы с мужем развелись, я ушла в себя. Возможно, именно тогда сыну было мало материнской любви, поэтому он вырос таким? Не знаю, что и думать… Свою вину не отнимаю, но мне казалось, что он другой. Сложно поверить, что я так сильно ошибалась.

- Вам не следует винить себя. Мы ведь с сестрой не пошли по пути своих родителей и не станем лишать своих детей права выбора. Егор - взрослый человек, он прекрасно понимает, что такое хорошо и что такое плохо. Он считает меня товаром, за который заплатил…