Неловко стягиваю его с кресла, он пытается помочь, и мы заваливаемся на пол, долго усаживаемся, я опираюсь на стену.

Крепко обнимаю его руками, вкладывая в сильную ладонь задрипанного котенка.

— Закрой глаза, — прошу.

Леня сжимает игрушку в кулаке, послушно опускает веки.

Стараюсь сосредоточиться, ненавижу эту часть, потому что чтобы что-то «показать» уходит очень много ресурса, и потом я ужасно слабая.

Голова становится тяжелой, в ушах нарастает шум, я снова возвращаюсь в тот день.

Лене тринадцать, он красивый, талантливый мальчик, очень добрый. Мамы долго нет и ему тревожно, он то и дело берет в руки игрушку — маленького котенка, отчим пьет на кухне, какие-то неприятности на работе. А потом дядя Витя заходит в комнату.

Я зажмуриваюсь, крепче вцепляясь в Леню, он тяжело надсадно дышит, хрипит, дергается, стараясь скинуть мои руки.

После дядя Витя махнул еще рюмку водки и начал оседать на пол, инсульт.

Он синел, хрипел и умолял Леню вызвать скорую, а перепуганный мальчишка спрятался в другой комнате, плакал, закрыв уши и позволил ему умереть.

Потом стало очень страшно, потому что Леня знал, как сильно мама любит отчима, перепуганный ребенок судорожно придумывал причину почему не вызвал врача, и придумал - ноги не слушались и он просто не смог.

И сам так в это поверил, что разучился ходить. Он просто хотел, чтобы мама и дальше его любила.

— Нет, нет, блть. Я не хочу это видеть, Саша, хватит! — кричит Леня, все-таки отпихнув меня.

Он крутится на полу, плачет и орет, осознав, что тогда произошло. Я тоже рыдаю, понимая, что не могу помочь, и он сам должен это прожить.

— Все, все прошло. Теперь ты знаешь и все будет хорошо! — уговариваю его раскачиваясь, меня снова мутит, ужасно болит живот и крестец.

— Ни хуя себе. Это же пиздец, как жить-то теперь, Саш? — красавчик скулит, уткнувшись носом в кучу одежды.

— Счастливо, ты будешь очень счастливым со своей Лизой, она тебя очень любит, у вас все будет хорошо.

— Не за что! Врать я не буду! А как такое рассказать любимой девочке? — рыдает.

Я подползаю к нему, ложусь напротив, мы плачем, громко дышим, щеки Лени горят алыми пятнами, он на стадии отрицания.

— Ты настоящий мужик, красивый, умный, добрый, не смей сомневаться в своей мужественности! Ты не в чем, не виноват, слышишь? — вытираю кончиками пальцев мокрые дорожки с его щек.

— Я по ходу так и сдохну девственником! — зло смеется. — Я не смогу касаться Лизы. И рассказать ей такое не смогу, ничего у меня больше не будет!— Леня утыкается носом мне в шею, всхлипывает.

— У тебя все будет хорошо, вы с Лизой половинки, слышишь? Она очень тебя любит, и замуж за тебя пойдет глубоко беременной. Ты будешь очень счастливым, — уговариваю красавчика.

Трясет головой, не соглашаясь.

Обнимаю крепче, глажу по голове. Леня примет новую реальность, справится, он очень сильный и непременно будет счастлив, не сразу, но будет.

— Иди сюда, — помогаю ему сесть.

Мы напротив друг друга, почти голые, зареванные, слабые как новорожденные котята. В мире становится очень тихо. Я смотрю на этого красивого раненого мальчика, сглатываю, понимая, чего он ждет, подтверждения своей мужественности. Леня не мигая, смотрит на мои губы, нежно гладит скулы.

— Ты, такая красивая, Саш. Спасибо, что была рядом во время этого пиздеца, — красавчик отводит взгляд, с удивлением смотрит на свои ноги, неуверенно шевелит пальцами.

— Это как? — шепчет.

Я облегченно выдыхаю, нервно смеюсь, уткнувшись в ладони.

— Пальцы чувствую, шевелить ими могу. Охуеть. Так быстро, что ли? Саша, я сейчас так много всего чувствую, мне кажется, я...