Дракон внутри ревниво рыкает. Успокаивая его, глажу жену по волосам, укрываю одеялом. Сокровище, ага. Нужно следить, чтобы этот огонёк не превратился в уголь. И, пожалуй, стоит осадить Мюрн. В постели она, конечно, хороша, но в остальном слишком уж настойчива. Стоило бы выбрать и приблизить к себе другую, но ладно уж. Поставлю на место. Главное, чтоб самодеятельностью за моей спиной не занималась, иначе сильно пожалеет.

Дракон внутри недовольно рычит. Упрямо верит, что Нуала – та самая. Мне бы очень хотелось, чтобы так и было, но увы, признания истинности недостаточно, необходимо подтвердить, а с этим у нас сложно.

Провожу по браслету пальцами. Освящённый металл тускло светится цветом пламени и вынуждая мой отзываться. Странно выходит. Если застегнулся, значит истинная. Я бы оставил ей в покое и спокойно ждал, когда Нуала будет готова к третьей беременности, если бы моё сокровище не ударилась в это. Будто с каждым ребёнком она становится прозрачной. Проще уж снять с неё браслет и надеть на другую. Чтоб совсем не исчезла. Как минимум моему дракону жена нравится, да и мне по вкусу. Яркая, забавная, живая. Она здорово оживляла замок. Раньше. Хорошо, что Эмер пошла в неё. Такая же суетливая егоза с рыжими кудряшками. Уверен, что драконица. Чувствую в ней дух огня.

Светает. Слышу в коридоре шлёпающие шаги и поднимаюсь, на ходу накидывая на себя халат. Выхожу из комнаты и почти сразу ловлю хныкающую Эмер.

– В чём дело, малышка?

Она не отвечает. Врезается в меня, обнимает за шею, шмыгает носом.

– Кошмар приснился?

– Угу.

– Всё хорошо, – поднимаю её на руки. – Ты же знаешь, никто не посмеет тебя тронуть.

– Я хочу, чтобы со мной кто-то посидел, – тянет она. – Мне страшно одной. И темно.

– Конечно, идём.

Приношу дочку в её комнату. На полу, как всегда, бардак, за который Нуала часто ругала, но мне всё равно. Это её комната, пусть хоть сожжёт её, лишь бы не поранилась.

Собираюсь уложить в кроватку, сдвигаю в сторону невесомую ткань балдахина, но Эмер вцепляется в меня крепче.

– Что такое? Хочешь немного побыть на ручках?

– Да.

Усмехаюсь и пересаживаюсь вместе с ней в стоящее рядом кресло, не забыв взять одеяло. Укутываю девочку, позволяю устроиться у меня на груди и глажу по спине, прижавшись щекой к её макушке.

– Пап, а почему, когда фейерверк взлетает, он такой ниточкой, а потом – пуф?

– Ну… Чтобы никого не поранить, – уверенно киваю я. И чтобы всем было видно.

Иногда мне кажется, что разговаривать с королевскими советниками проще, чем отвечать на каверзные вопросы детей.

– А почему, когда он взрывается, потом дым идёт?

– Фейерверк горячий. Как огонь. Поэтому, когда гаснет, видно дым. Как от свечки, помнишь?

– Угу.

Голос у неё уже тихий. Сижу ещё минут пять и, убедившись, что малышка уснула, осторожно перекладываю Эмер в кроватку. В груди пульсирует тепло. Если и назначать кого-то хранительницей сердца – ей стала бы она.

Успешно обхожу препятствия и иду ко второй спальне. Стражник, заметив меня, сразу выпрямляется.

– Мой лорд.

– Вольно, отбой. Утром можешь не выходить.

– Леди Фергал можно к дочке?

– Да. Дам знать, если что-то изменится.

Вхожу в комнату. В отличие от первой спальни тут образцовый порядок, моя младшая дочь ещё слишком маленькая, чтобы разбрасывать игрушки. Сиделка явно безуспешно пытается укачать Юну. Подхожу ближе и забираю ребёнка.

– Сколько раз надо сказать, – морщусь я, перекладывая её животом на предплечье. – Вот так она засыпает легче всего.

Малышка успокаивается. Хватает всего пары кругов, по комнате, чтобы она уснула и я мог переложить её в колыбель, где на её спинку тут же кладёт руку сиделка.