- Бабла завались, потратить некуда. Или руководство тупое. Ты их выдру крашеную видела? - тучная Аллочка пододвигает к себе блюдо с тарталетками и перекладывает на свою тарелку добрую половину. - Она ж тощая как жердь. Вся энергия в поддержание жизни уходит. На думанье и планирование сил не остается. Вот и спустила бюджет на эту показуху.

- Может, правда, денег много? - Оглядываю зал - такое чувство, что журналисты размножились, пока бродили по фабрике. Или же к ним за обедом присоединились друзья и знакомые из местных.

- Кстати, про выдру! - с трудом произносит Аллочка сквозь набитый рот.

- Какую? - не сразу понимаю я.

- Да эту, Карину. Я тут узнала про нее кое-что.

Аллочка выдерживает паузу, чтобы придать своей сплетне особую важность.

- Ну? - не выдерживаю я.

- Ты знаешь, с кем она спит? - шипит она так громко, что коллеги за соседним столиком замирают, перестают жевать и ненавязчиво оборачиваются.

Аллочка и не думает отвечать, пока напряжение не достигнет нужного накала.

- Волкова, не томи! - раздается из-за моей спины.

- Видишь, нам всем интересно, - смеюсь я.

- С самым главным!

- С колобком, что ли? - Представляю их вместе и противно морщусь.

- С директором их дизайнерша спит, - доносится с соседнего столика. Мы с Аллой разом хохочем.

- У вас есть какие-то вопросы? - внезапно передо мной возникает Карина. Ее голос звучит так строго, как будто она отчитывает меня.

- Есть, - стараюсь отвечать как можно спокойнее. - Нам так и не рассказали, почему ваш флагманский диван белый. Может, вы нас просвятите?

- А вам не очевидно? - свысока бросает Карина, тут же разворачивается и быстрым шагом уходит.

- Во дает! - театрально ахает Волкова. - Так подробно пояснила! Теперь мы точно напишем по уникальной статейке и всем сразу все станет очевидно.

- Значит, так! - командует Алла. - Я заберу пирожочки, а ты можешь вот эти блинчики.

Она протягивает мне тарелку с блинами с начинкой.

- Алл, ты чего? - мне становится неловко. - Я не буду их брать.

Столько раз я видела, как на фуршете журналисты набивают не только животы, но и сумки, и каждый раз испанский стыд за коллег. Вот и сейчас - Алла без зазрения совести достает из рюкзака пакет и сгребает в него пирожки и булочки.

- А ну лапы убрал! - рычит она на парня с фотоаппаратом, который протягивает руки к закупоренной бутылке шампанского. - За свой стол иди тариться!

До вечернего приема еще больше трех часов, наша программа завершена, и я думаю прогуляться по городу. Или поспать.

- Ты, кстати, на чем? До города не подбросишь? - переводит Алла разговор. - А то тащилась сюда на автобусе. Не охота опять туда лезть.

Хм, значит, Николай Георгиевич был прав - вечеринка будет не для всех. Если уж Волкову не пригласили, которая бывает практически на каждом более менее значимом мероприятии города и по области успевает прошвырнуться.

Жаль ей отказывать, но приходится. Про прием решаю умолчать. Оправдываюсь тем, что мест у нас уже нет, кого-то должны везти.

- Тогда побежала искать жертву, которая согласится меня довезти. - Аллочка прощается и ураганом проносится по залу.

Допиваю чай и тоже встаю.

- Чуть не забыла! - запыхавшаяся Волкова прибежала обратно. - С владельцем она спит. С самым их главным.

- С Воронцовым? - уточняю я.

- Да. Интересно, как он выглядит? Может, Каринку эту в углу зажать и темную устроить? Вдвоем мы ее точно уделаем. Выпытаем, что у нее за такой таинственный босс. О, Витюш! - кричит она в толпу выходящих журналистов. - На хвост упаду?

- Падай! - раздается от входа. И довольная Волкова снова скрывается.