Мама рассердилась:

– Кто же сделал такую пакость, Яночка? Как они могли?

– Не это главное, мамочка. Страшно то, что Макар поверил в этот поклеп. Но я думаю, что он просто хладнокровно воспользовался фальшивкой, чтобы обвинить меня в измене и не дать мне потребовать раздела имущества. А если он узнает о ребенке, то может отсудить его. Я не рассказала ему про беременность, мамочка. А ведь так мечтала о этом, так хотела видеть, как он обрадуется. Мы столько пережили и все разрушилось в один миг!

– Не надо нам их имущества! – воскликнула мама. – У нас свое есть. И ребенка мы им не отдадим. Хорошо, что не сказала, Яночка!

Пристыженно промямлила:

– А я думала, ты меня будешь отговаривать. Матерью-одиночкой пугать.

– Ну что ты, доченька! Мать с ребенком не может быть матерью-одиночкой. Это глупые присказки. Все у тебя будет, Яночка, и ребенок, и может новая любовь появится.

– Ой, нет! У меня одна любовь на всю жизнь, другую я не хочу»

Глаза у меня начали, слипаться, я отчаянно зевала.

– Ты засыпаешь, Яночка. Иди в постель и спи долго. Завтра суббота и на работу тебе не надо.

– Спокойной ночи, мамочка!

Сразу уснуть у меня не получилось. Я вспоминала, как долго пыталась забеременеть, как плакала и отчаивалась.

Макар был моим первым мужчиной. Как увидела его, такого высокого, и привлекательного, так и влюбилась. Как в кино. Жила я, жила потихоньку, мечтала об Эдварде Каллене и вдруг бац, и он! Скулы резкие, глаза стальные, волосы черны как ночь! А губы твердые, плечи широкие! И пахнет острым мужским парфюмом.

И смотрела на него не отрываясь, думала, что красивый мужчина никогда не обратит внимания на такую обычную девчонку, как я. Сначала стеснялась, а потом решила: «Все равно мне ничего не светит! Буду смотреть, сколько захочу!» А он разглядел меня и внимание обратил. А потом совратил.

Это он сам так сказал:

– Я тебя совратил, я на тебе и женюсь! И потом часто смеялся: «Ну как я мог не жениться? Я сладкоежка, а тут такая сладкая девочка – Карамелька!

Страсть горела между нами, полыхала как пожар. Мы занимались любовью всю ночь, только под утро не надолго засыпали, слившись в одно неразделимое существо, переплетенное ногами и руками. Но стоило кому-то из пошевелиться и опять…

– Карамелька, сладкая, вкусная карамелька. Моя маленькая нежная девочка, – шептал Макар. – Хочу тебя снова и снова. Ты еще не устала от меня?

– Никогда-никогда не устану, – отвечала я, мгновенно загораясь.

Тела тянулись друг к другу, как намагниченные. Мы опаздывали на работу, похудели, затягивали ремни на джинсах на последнюю дырку. Под глазами от недосыпания залегли синяки, но мы были так счастливы! Собирались жить вместе до ста лет и умереть в один день.

Ничто не омрачало наш брак. Казалось, так будет всегда.

Но однажды я встретила в парке одноклассницу Светку Комарову. Она катила коляску, в которой сидел розовый пупс, улыбался и дрыгал ножками. А Светкин плащ не застегивался на огромном животе.

– Мальчика ждем, – похвасталась Светка, – а в коляске Алиночка – дочка. Хочешь подержать? Не бойся, Алиночке скоро одиннадцать месяцев.

Я осторожно взяла на руки маленькое теплое тельце, вдохнула чистый младенческий запах, погладила розовую щечку. Малышка улыбнулась, что-то пролепетала...

Я вернула ее в коляску и вдруг поняла, что тоже хочу ребенка. До одури.

Мы перестали предохраняться, но беременность не наступала. Месяц за месяцем, год за годом, так прошло пять лет.

Я попала в замкнутый круг: задержка-надежда-разочарование-слезы. На улице я видела только беременных женщин и мама с маленькими детьми, часто закатывала истерики: