Ситуацию спасает сама тетушка. Она бросается ко мне и сгребает в объятья.

- Выросла-то как! Такая красавица стала, - приговаривает она, прижимая к своей пышной груди. – Я так рада, так рада за тебя! Всегда знала, что ты особенная!

- Ты всегда говорила, что я бестолковая, - сдавленно бормочу в ответ.

- Не помню такого. Ну а вообще одно другому не мешает.

Наконец отпустив меня, она спрашивает:

- Жених-то хорош? Понравился тебе.

Пожимаю плечами.

- Я его и не рассмотрела толком. Мы виделись мельком.

- Это что ж такое? – возмущенно ахает она. – Вы должны были познакомиться, поговорить, узнать друг друга.

- Наверное, в этом нет смысла. Если все и так предрешено.

- Все равно не по-людски это. Мог бы и проявить уважение, поухаживать за тобой. Все-таки не каждый день замуж выходишь. Что за мужик? Сухарь какой-то.

- Тетушка, не надо, - мне неприятно, что она осуждает моего будущего мужа.

- Ладно, у богачей свои причуды, - машет она рукой. – А этот еще и дракон. Смесь бульдога с носорогом.

- Драконы нас защищают от виренов. Если бы не они, от привычного мира ничего бы не осталось. Только серый пепел.

- Все равно это не дает им права брезгливо пинать нас носком сапога, - Амалия складывает руки на груди и демонстративно отворачивается.

- Тем не менее, сегодня я выхожу замуж за одного из них, - напоминаю ей.

Она прикрывает рот рукой.

- И правда! А я тебе наговорила всякого. Не слушай дуру старую. Тебе непременно повезет. Твой дракон будет самым лучшим. Ну и вообще, может, драконы не так и плохи! Что я в жизни понимаю?

Ее причитания прерывает старшая сестра: пришло время готовиться к обряду. Она объясняет тетушке, как добраться до храма, и мы вместе провожаем Амалию до ворот.

Дальше старшая сестра передает меня двум жрицам. Мне боязно оказаться снова у них в руках. Вчера они при помощи воска удалили лишние волосы с моего тела. Какую экзекуцию они придумают сегодня одной Богине известно. Но мои страхи напрасны. Они купают меня в ванне с добавлением ароматных масел. А потом бережно промакивают кожу нежной тканью и втирают в нее масла. Это расслабляет и успокаивает.

Затем они облачают меня в прозрачное струящееся платье. Ткань настолько тонкая, что я с таким же успехом могла идти совершенно нагой.

- Неужели я должна в этом идти? – изумленно восклицаю я.

Мой вопрос остается без ответа. Как и все предыдущие. Жрицы молчат, будто языки проглотили. Ни вчера, ни сегодня, я от них не услышала ни слова.

Немного успокаиваюсь, когда вижу в руках у одной из жриц верхнее белоснежное платье с искусной вышивкой серебряными нитями. Платье не имеет ни одной пуговицы. Оно с запахом, полы удерживаются вместе лишь поясом. Страшно подумать, что произойдет, если он вдруг развяжется.

Волосы собирают в низкий хвост и перетягивают их шелковой лентой, на ноги надевают легкие атласные туфельки.

Однако весь этот богатый наряд прячут под черной плотной накидкой с глубоким капюшоном, скрывающим лицо.

До храма добираемся в экипаже с наглухо зашторенными окнами.

Со мной едут те же жрицы и сама настоятельница.

До того как настоятельница шикнула на меня, я успела отодвинуть край занавеси и выглянуть на улицу. На обочине вдоль дороги стоят люди. Они размахивают руками и осыпают карету цветами. Некоторые выпрыгивают на дорогу, рискуя попасть под экипаж, и пытаются заглянуть внутрь кареты. Кого-то особо наглого кучер огрел пару раз кнутом.

- Видишь, как люди радуются, - погладив меня по руке, говорит мудрейшая. – Это праздник для всех. А когда ты родишь ребенка, они будут славить твое имя. Каждый новый дракон чрезвычайно важен для сохранения мира.