И теперь он говорил, что муж оставил его за бортом?

– Что за бред? Дубинский, в чём дело?

– Отдай мужу, Лен, - Никита отвёл глаза, и кадык его дёрнулся. – Надо кое-что проверить. Я заеду потом заберу.

Он быстро положил какие-то документы на полочку, и стал отходить назад, а я двинулась вперёд, чтобы остановить и расспросить его ещё, как тут же почувствовала, как моя нога «плывёт».

– Ай! – тапочек проскользнул по жиже, которую оставил пакет с бельём Дарьи Владимировны и о котором я благополучно забыла. Мужская рука сомкнулась на моём запястье, а вторая поддержала под поясницу, не давая упасть, и я повисла между Никитой и полом, стремительно заливаясь краской от стыда.

– Аккуратнее, – лицо мужчины оказалось так близко, что он буквально выдохнул это мне в шею, обдавая свежим дыханием. Морозом он пробежал по моей коже, и я попыталась освободиться.

Никита громко прочистил горло, задержал взгляд на моём подбородке, а потом рывком поставил на обе ноги.

– Спасибо, – сказала я, донельзя смущенная абсурдной ситуацией, и поправила на себе пижаму. – Я передам.

– Что? – мужчина оказался сбит с толку. Он размял шею, и я подняла голову повыше, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Бумаги передам.

– А… – он рассеянно кивнул и очень быстро вышел из квартиры, оставляя меня один на один с вопросом.

Почему Макс не сказал ничего о переговорах своему партнёру и лучшему другу?

Почти весь оставшийся день я потратила на уборку, чтобы к нашему с мужем празднику дом сиял чистотой. Потом, когда Лизонька проснулась, решила приготовить Максу ужин из того, что было в холодильнике – мясо запечённое с овощами на подушке из картошки, не изысканно, но вкусно и сытно. Его часто готовила моя бабушка, и я с детства любила запекать именно так.

Когда я ещё не была в положении, Макс и свекровь приучили меня, что свежий ужин для мужа после работы – это святое. Дарья Владимировна сказала, что ни разу в жизни не предложила своему мужчине вчерашнее и от невесты её сына ждёт того же, и я усвоила это правило, хоть и в своём питании не придерживалась его. А вот когда я забеременела Лизой и стала больше уставать, сил на каждодневную готовку не было совсем, и Максу пришлось смириться и есть разогретое. А после родов я и вовсе приучила его заглядывать в холодильник и добывать себе еду самостоятельно. Он смотрел косо, но ничего не говорил.

Правда, потом я узнала, что старые привычки вытравить из взрослого мужчины не так просто и он решил проблему визитами к свекрови.

– Что плохого, если я приготовлю поесть, пока Лиза спит, а вечером разогрею нам эту еду? – спросила я как-то у неё.

– Разогревать ты можешь для собаки и себя, милая моя. А мой Максим не привык к застоялой и заветренной пище.

Если честно, тогда я разозлилась и подумала, что мужчина, с детства которого окружали две старшие сестры, мать, её сестра и бабушка, будет требовательным в этом плане. Но Макс не устраивал большие скандалы из-за еды. Он даже сам заказывал её на дом, а иногда и ходил в рестораны, чтобы мне не приходилось стоять у плиты после особенно тяжелых дней с Лизой, когда она болела. И даже приносил мне оттуда какой-нибудь десерт, но чаще всего я уже спала без задних ног.

– Скажи «папа», – учила я дочку, подтащив люльку к нашему шкафу.

Я разбирала старые платья и выбирала наряд к годовщине. Розовое платье с выпускного навевало воспоминания о беззаботных днях. А в чёрном я простилась с самым близким человеком в своей жизни. Я сглотнула вязкую слюну и отодвинула его подальше, чтобы не видеть. Голубое полупрозрачное платье подарил мне Макс ещё до свадьбы, но тогда я стеснялась одеваться в такое. После – мне не позволял животик. А ещё позже родившаяся Лиза и пара лишних кило. Но сейчас я без проблем влезла в него и пригладила на себе, смотрясь в зеркало.