Боль внутри. Отчаянную боль, из-за которой я понимаю, что столько лет вместе ничего не значит, мы так и не стали родными, я так и не сумела познать его мир, а он – мой. Разные мы – разные, а моя любовь… Всё это глупости. Просто глупости…

Я очень любила Руслана, только последнее время всё больше понимала, что любовь куда-то проходит. Она куда-то уходила, что-то с ней происходило не то, словно её вырывали с корнями. Словно не было этих чувств. Я поступила, и когда проходила практику, то все видели, как я смотрела на молодого врача Дунаевского. Что со мной было? Я не могла описать словами. Это была любовь с первого взгляда, и я это понимала. Самая настоящая любовь….

Я краснела и бледнела. Я не знала, что мне делать, знала, что у него ребёнок, знала, что что-то случилось с его женой, но ничего не могла с собой поделать, ничего…

Я дышала им и жила им.

Хотела быть с ним. До этого совершенно не пользовалась косметикой. Обычная девочка из бедной семьи, пьющая мама, которая только недавно вышла из психушки.

Чем я могла привлечь богатого, красивого мужчину, я не знала.

Он был очень хорош собой, высок, статен, и с ним было хорошо, с ним хотелось разговаривать, слушать его и просто быть.

Знать, что он рядом. Знать, что он тут.

Я даже не представляла, что со мной происходит, я влюбилась так, что потеряла голову до сумасшествия.

Я постоянно сталкивалась с ним в коридоре, старалась всегда быть рядом, смотрела ему в рот, и скоро вся больница знала. Всегда была первой и единственной, и он не мог меня не заметить. Он полюбил меня, как казалось мне, я думала, что это настоящая любовь, но с годами всё встало на свои места. За десять лет я с грустью стала понимать, что любовь только с моей стороны.

Он обожал говяжий язык, и я неслась за ним, осетрина, печень трески.

Я не ела такие изыски и была совершенно другим человеком. Я не могла привыкнуть к богатым знакомым свёкра и мужа. Мне было больно, когда я видела презрение в глазах их жён, хоть я и была врачом, все знали мою историю социального низа. Абсолютно все.

Я была вечно на вторых ролях, вторая скрипка, и прекрасно это понимала.

– Ах, Василий… Просто огонь!

Надя безостановочно тарахтела про Василия, рассказывая второй медсестре – серьёзной Алёне.

Таких, как Алёна, я очень уважала. Тяжёлое детство, тяжёлая юность, институт с красным дипломом, учиться и ещё раз учиться, а вот Надя – отдельный персонаж.

Маникюр, волосы, ресницы, наряды и пациенты с кошельком, медицина её волновала мало, и я поняла это с первых минут.

– Надежда, у нас в пятой палате Ольга после инсульта! Её привезли из палаты интенсивной терапии!

– Да, я капельницу поставила!

– Смотрите, пожалуйста, за ней, а не крутитесь у палаты Князева! – холодно произнесла я и, подхватив истории болезни, быстро пошла в сторону палат.

– Злобная! – услышала я голос любимой в кавычках медсестры. – Вот её муж и заглядывается на красоток! Ты видела, как он на Оксану смотрел?

У меня потемнело в глазах. Истории едва не вылетели из рук. Вот как…

– Как вы себя чувствуете?

Молодая красивая женщина с уставшим лицом смотрела на меня. Я видела страх в её глазах. Тридцать лет. Инсульт.

– Елена, скажите мне, как вы себя чувствуете?

Елена молчит. Речь после инсульта ещё не восстановилась, как и рука, она ещё месяц назад получила инсульт на последнем сроке беременности.

– С ребёнком всё хорошо, я связывалась с вашими родителями! Они забрали Полю, с девочкой всё хорошо! Теперь главное, чтобы вы пошли на поправку!

Елена молча смотрит в потолок, а я ощущаю, как внутри всё сжимается. Не самый приятный момент, я словно чувствую, что тогда произошло что-то страшное, о чём она боится говорить.