Он любил Ангелину, как свою дочь. Порой, я даже забывала о том, кем на самом деле он приходится Геле.

И это было дико. Мне хотелось закричать ему в лицо, плюнуть туда своим ядом, спросить, почему он так ведет себя? Но потом я вспоминала наш договор – никогда не возвращаться в прошлое – и делала вид, что все прекрасно.

Моя спокойная жизнь закончилась через три месяца после родов. Мы не были близки с Артуром, но делили одну огромную кровать. Я настолько расслабилась, что не заметила, как муж подвинулся ко мне неожиданно близко и подмял под себя.

– Твой врач сказал, что ты восстановилась, – уверенно произнес он, а я опешила.

Артур положил на мою талию руки и сильнее сжал их, будто проверяя меня на ощупь.

– Ты обсуждаешь с моим гинекологом мое здоровье? – испугано спросила я.

– Должен же я это делать с кем–то, – ответил спокойно, внимательно посмотрел на мои губы, а потом поцеловал.

Это не первый поцелуй с Артуром. Мы целовались на свадьбе под прицелом камер, на некоторых приемах, куда меня таскал муж, чтобы я изображала счастье. Именно так я и делала. Хорошая жена, вот кто я.

Я расслабилась, примерила чужую шкуру и убедила себя, что это место стало настоящим домом. Забыла о том, что теперь я – его настоящая жена.

Я бы могла сбежать. Закричать. Ударить. Умолять остановиться. Заплакать, в конце концов.

Но какой в этом смысл, если неизбежное настигнет в любом случае? Днем раньше, днем позже. Я расслабилась. Позволила мужу прикасаться ко мне. Впервые после года замужества он трогал меня. Везде.

Ощущения были странными. Я пыталась убедить себя, что так надо, и таков мой долбанный супружеский долг. Ну а Артур, как настоящий дьявол во плоти, размазывал мои мысли, заставляя кожу гореть под его прикосновениями.

Тогда я поняла, что ненавижу мужа. За то, что делает меня безвольной куклой. И поняла, что ненавижу себя за то, что позволяю всему этому со мной случиться.

Это была моя личная игра, которая со временем наверняка приведет меня к воротам ада.

Если я еще не там.

Мне нужна была причина, чтобы на законных основаниях уходить из дома. Из этой клетки, в которой каждый угол просматривается камерами.

Это случилось, когда Геле уже исполнилось два года. На часах было десять вечера. Дочка мирно спала в своей кроватке, а я ждала мужа с работы.

В десять вечера.

Теперь вы понимаете, какая я хорошая жена?

Артур уверенно зашел в гостиную и удивленно посмотрел на меня. Еще бы. Обычно в это время я делаю вид, что сплю. А сейчас встречаю его в шелковой ночной сорочке и таком же халатике.

– Говори, – сходу командует он и садится в кресло напротив.

– Почему же сразу говори? – лукавлю я. – Может быть, я соскучилась по мужу, и жду не дождусь, когда же он придет с работы?

– Брось, Ника. Ирония тебе не к лицу, – хмыкнув, говорит он и в ожидании смотрит на меня.

– Голоден? – спрашиваю я, прощупывая нить, за которую можно ухватиться и потянуть в надежде, что мне не придется пользоваться главным козырем.

– Нет, – отрезает он первую нить. – Дальше.

– Ангелина сегодня нарисовала для тебя рисунок, – вторая нить.

– Я знаю, Маргарита прислала фото. – Какая быстрая няня у моей дочери.

Я молчу. Артур встает и идет в сторону нашей спальни, на ходу стягивая с себя галстук и пиджак.

Правила игры неизменны.

В гардеробной снимает рубашку и брюки и уходит в ванную комнату, оставляя дверь открытой. Видимо, ожидает, что я последую за ним и буду выпрашивать то, что мне нужно. Я слышу шум льющейся воды и подхватываю одежду мужа, ища «приветы» от другой женщины. Но ничего не нахожу. Рубашка пахнет моим мужем, атрибутов измены нет.