«Да что со мной такое?»
Лоис провела ладонью по глазам – груз сделался еще тяжелее. От благовоний мутило, а пронзительный, выбивающийся из хора голос одного из теноров резал слух, будто визг карандаша по грифельной доске. Она поерзала, подняла руку к волосам, коснулась лба – он оказался влажным.
«Как тут жарко, жарко до чертиков».
Она подавила еще одну усмешку, и в тот же миг груз, давивший на сердце, внезапно растворился в холодном страхе… Все дело в этой свече на алтаре. С ней что-то не так, не так. Неужели никто не замечает? В ней что-то есть, внутри. И что-то выползает из нее, поднимается над ней, обретает форму.
Она попыталась подавить приступ паники, сказала себе: «Да это просто фитиль». Все свечи с искривленным фитилем что-то вытворяют – только ведь не такое! В груди у нее с невероятной стремительностью скапливалась некая сила – мощная всепоглощающая сила, исходившая из каждого чувства, из каждого уголка мозга, и вот она всколыхнулась, вызвав прилив неодолимого, жуткого отвращения. Лоис плотно прижала руки к бокам, отстраняясь от Кита и Джарвиса.
Что-то в этой свече… она подалась вперед, показалось: еще миг – и она шагнет туда – неужели никто не видит?.. Никто?
– Ах!
Она ощутила рядом пустое пространство и, не глядя, поняла, что Джарвис, резко выдохнув, внезапно сел… а потом она стояла на коленях, и, когда сияющий монстранс медленно поплыл в руках священника от алтаря, она ощутила в ушах оглушительный шум – рокот колоколов, похожий на удары молота… а потом, через миг, показавшийся вечностью, словно лавина прокатилась по сердцу – она несла крики и биение волн…
…Она услышала зов, почувствовала, что зовет Кита, что губы складывают слова, но те остаются беззвучными:
– Кит! Господи боже мой! Кит!
И тут она ощутила еще чье-то присутствие, нечто внешнее, прямо перед собой, цельное, очерченное красноватым ажурным узором. Внезапно она поняла. Окно Святого Франциска. Мысль уцепилась за него, приникла из последних сил, и она услышала, как все кричит непрерывно, неслышно: «Кит! Кит!»
А потом из тишины великой раздался голос:
– Благословен Бог.
Медленно нарастая, по храму тяжело прокатился отклик:
– Благословен Бог.
И тут же слова эти запели в ее сердце; запах ладана в таинственном, сладостном покое лежал на воздухе, а свеча на алтаре погасла.
– Благословенно имя Его.
– Благословенно имя Его.
Тут все померкло в круговерти тумана. Издав то ли возглас, то ли стон, она покачнулась и упала назад, на внезапно оказавшиеся там руки Кита.
V
– Лежи тихо, дитя.
Она вновь закрыла глаза. Лежала она в траве, откинув голову на руку Кита, а Реган промокал ей лоб холодным полотенцем.
– Все в порядке, – сказала она негромко.
– Знаю, но ты еще немного полежи. Там было слишком жарко. Джарвис это тоже почувствовал.
Она рассмеялась, а Реган вновь осторожно коснулся полотенцем ее лба.
– Все в порядке, – повторила она.
Но хотя разум и сердце наполнял теплый покой, она чувствовала себя странно разбитой и отрезвленной, будто некто держал на весу ее обнаженную душу и громко смеялся.
VI
Через полчаса она шагала, опираясь на руку Кита, по длинной центральной аллее к воротам.
– Как быстро день пролетел, – вздохнул Кит, – и мне очень жаль, что тебе стало нехорошо, Лоис.
– Кит, все уже в порядке, правда; не переживай, пожалуйста.
– Бедное ты мое дитятко. А я-то и не сообразил, что после поездки по жаре и всего остального благословение может оказаться для тебя слишком долгим.
Она жизнерадостно рассмеялась:
– По правде, дело, наверное, в том, что я не привыкла к благословению. Месса – это предел моего религиозного рвения.