Блажен, кто может не вставать.
Водопровод – блаженство тоже!
Упругий душ утюжит кожу.
Клокочет чайник. Ну так что же?
Продолжим? – Ласковый Зефир
листву младую чуть колышет.
Феб светозарный с неба пышет.
Блажен, кто видит, слышит, дышит,
счастлив, кто посетил сей мир!
Грядет чума. Готовьте пир.
2
Столь светлая – аж золотая! —
весенняя зелень сквозит.
Вверху облака пролетают,
а снизу водичка блестит.
Направо, налево – деревья.
Вот тут – ваш покорный слуга.
Он смотрит направо, налево
и вверх, где плывут облака.
Плывите! Я тоже поплыл бы,
коль был бы полегче чуть-чуть,
высокому ветру открыл бы
уже поседевшую грудь!
И так вот – спокойный и чистый,
лениво вертя головой,
над этой землей золотистой…
Такой вот, простите, херней,
такою вот пошлостью вешней,
и мусорной талой водой,
и дуростью клейкой и нежной
наполнен мой мозг головной!
Спинной же сигналит о том, что
кирзовый ботинок протек,
что сладко, столь сладко – аж тошно,
аж страшно за этот денек.
3
Отцвела-цвела черемуха-черемуха,
расцвела, ой, расцвела-цвела сирень!
У Небесного Царя мы только олухи.
Ах, лень-матушка, залетка моя лень!
По поднебесью шустришь, моя касаточка,
в теплом омуте, ой, рыбка ты моя,
змейка тихонькая в травушке-муравушке,
лень-бесстыдница, заступница моя.
Ой, сирени мои, яблони-черемухи,
ой ты дольче фар ниентишко мое!
А чего? – да ничего – да ничегошеньки,
ну ей-богу, право слово, ничего!
Зелень-мелень, спирт «Рояль» разбавлен правильно.
Осы с мухами кружатся над столом.
Владислав Фелицианович, ну правда же,
ну ей-богу же, вторая соколом!
Как я бу… ой, и вправду как же буду я
отвечать и платить за это всё?
Ой сирень, ой ты счастьишко приблудное,
лоботрясное, ясное мое.
4
Не умничай, не важничай!
Ты сам-то кто такой?
Вон облака вальяжные
проходят над тобой.
Проходят тучи синие
над головой твоей.
А ты-то кто? – Вот именно!
Расслабься, дуралей!
Не важничай, не нагличай!
Чего тебе еще?
Пивко в литровой баночке
с солененьким лещом,
с лучом косым сквозь стеклышко,
сквозь пыльную листву.
Уймись, мое ты солнышко!
Ой, сглазишь – тьфу-тьфу-тьфу!
Не нагличай, не подличай!
Гляди, разуй глаза!
Ах, сколько тайной горечи
в спокойных небесах!
С какой издевкой тихою
они глядят на нас.
А ты все небу тыкаешь!
Заткнулся б хоть сейчас!
Не подличай, не жадничай!
Ишь цаца ты какой!..
Блестит платформа дачная
под летнею грозой.
И с голубой каемочкой
стоит весь Божий мир,
опасный и беспомощный,
замызганный до дыр
такими вот – не ерничай! —
такими вот, как ты!..
Дождись июльской полночью
малюсенькой звезды.
Текут лучи бесшумные
мильоны лет назад.
Они велят не умничать.
И хныкать не велят.
5
Слишком уж хочется жить. Чересчур
хочется жить. Стрекоза голубая,
четырехкрылая, снова дрожит
над отраженьем своим… Я не знаю…
Пахнет шиповник. Трещит мотоцикл.
А над Перхуровым синие тучи.
А в магазин завезли дефицит.
Слишком уж хочется. Было бы лучше,
было бы проще, наверно, закрыть
эти глаза, задремать потихоньку,
правила неумолимой игры
не выяснять, не кидаться вдогонку
за пустяками летучими, вслед
за мимолетным намеком на что-то,
не проверять эту мелочь на свет…
Завтра суббота. О, как же охота
жить!.. Трясогузка трепещет хвостом.
Вновь опоздал воскресенский автобус.
Спорит Гогушин с соседом о том,
прав или нет Хасбулатов… Попробуй
свыкнуться с мыслью, что ты никогда,
о, никогда!.. Приближается ливень.
В речке рябит и темнеет вода.
Ивы шумят. И жена торопливо
с белой веревки снимает белье.
Лист покачнулся под каплею тяжкой.
Как же мне вынести счастье мое?
С кем там ругается Лаптева Машка?
6. Вечернее размышление
На самом деле все гораздо проще.
Не так ли, Вольфганг? Лучше помолчим.