– Да уж. Лёд только в апреле сошёл, – закивал головой Ваха. – А в мае некоторые донизу съезжали.

– Да ну? – удивился Анатолий.

Он обтянул свою стройную фигуру цветастым эластиком, ухоженную шевелюру обхватил пояском от модных очков. Жена от него не отставала, и Ваха, нет-нет, а косил на Лидию Петровну восточным своим глазом.

– Ага, сейчас уже немного подрастаяло, – кивнул он. – Но всё равно только на поляне пригревает, а на восточных и западных склонах и целый день не отпускает.

– Снега-то давно, гляжу, не было, – скептически постучал палкой по насту Анатолий.

Постучал с видом знатока. А вот кататься Синицыны толком так и не научились Зато требовали себе самого лучшего инструктора. Лучшим считался Влад Дугин.

Дугин мог дать фору любому лыжнику. Особенно вне трасс. Молодцы-удальцы, которых он штопал, ворчали: «Просто он тут всё строил, знает уклоны и рельеф». Дугин вообще тут был авторитетом. С чудинкой, но авторитетом. Сам директор Гедеван Александрович жал ему руку по утрам и спрашивал про состояние склонов. С начальником спасслужбы и главным метеорологом каждый день планёрка, и решающее слово оставалось за Дугиным. А если снегопады, то Дугин на пульте перед картой склонов – где, в какой последовательности закрывать трассы и спускать снежные завалы «трясухами» – искусственными вибросклонами. А числился гидом и инструктором, хотя сто раз предлагали повыше перебраться. Но лишь головой качал, отказываясь.

– Так, ну и где он? – посмотрел на часы и Анатолий.

Ваха переступил с ноги на ногу, высматривая длинную фигуру на восточном склоне – где-то там, на границе леса располагался домик инструкторов.

– Здоров, – голос раздался с другой стороны. Дугин, со здоровенными лыжами на плече, с тёмными подвивающимися вихрами и мохнатой бородой шагал к ним размашисто. Круглые альпинистские очки скрывали глаза.

– О, Влад, здравствуйте! – обрадовалась Лида.

И Анатолий не ревновал, он тоже рад был Дугину. Синицын любил бахвалиться в городе: вот он, уважаемый человек, а тут выполняет безропотно (преувеличивал) всякие дурацкие упражнения, не перечит и смотрит на учителя подобострастно (откровенно врал). Ведь здесь Горы. И поднимал Анатолий указательный палец, когда живописал друзьям свои горнолыжные подвиги.

– С днём рождения, – затряс руку он Дугинскую руку.

Влад криво улыбнулся.

– Так поздно сюда ещё ни разу не заглядывали, поэтому не знали, что у вас сегодня праздник, – засуетилась Лида.

Влад про себя чертыхнулся, а вслух сказал:

– Да ну… какой там праздник. Ну, что, наверх, а там по Гегской? Разминочный?

И они поехали наверх на тёплом и мягком кресле канатки номер семь. Синицыны крутили головой, разглядывая привычные пейзажи, всё удивляясь, как долго лежит снег в этом году.

– Теперь с каждым годом всё холоднее, – прокомментировал Влад.

Сегодня как раз он подметил, что четверть века прошло, как остановилась Плотина. И если первые десять лет ещё тлело инерцией тепло, то потом холод попёр изо всех щелей. Всё заметнее, всё быстрее.

– Думаете? – прервала его мысли Лида.

– Да ну, Влад! Случайные флуктуации! – махнул рукой Анатолий. – Сейчас прохладно, потом тепло.

– Если бы, – хмыкнул Влад, поглядывая на ядрёной голубизны небо. – Как Плотину остановили, так и началось. Поначалу незаметно было, а потом в обратную сторону механизм раскачался. И эта ледяная мощь всё нарастает.

Он говорил, покачивая широкой лыжей.

– Ой, Влад, скажите ещё, жаль, что ракеты больше не запускают, – невпопад сказала Лида.

Дугин резко повернулся к ней, сверкнув чёрными очками. Лида осеклась. Тут подъёмник подъехал к верхней точке, и все трое синхронно выползли из кресла.