Нашим гостем оказался Джон Мак-Эндрю.

Я догадалась об этом в первую же секунду, как только дверь открылась. Не потому, что он, высокий и слегка сутулый, стоял очень близко к камину, будто ему было холодно после индийского солнца. Нет, скорее по маминому лицу, которое раскраснелось и сияло от счастья, словно у девочки. Такой я ее никогда прежде не видела.

– Джулия! Это…

– Мой дядя Джон! – прервала я маму и вбежала в комнату, протягивая к нему руки.

Он просиял в ответ на мою радость и, схватив меня за плечи, притянул к себе для объятия. Затем поцеловал меня в лоб и отстранился, чтобы как следует рассмотреть.

И вдруг его улыбка растаяла, а глаза стали холодными. Он смотрел на меня так, будто видел перед собой врага, а не племянницу. Поверх моей головы он бросил взгляд на маму, которая даже привстала со стула, на ее лице был написан страх.

– Что случилось, Джон? – тревожно спросила она.

– Она напомнила мне… она напоминает мне… – пытался объяснить он, подбирая слова и не отводя от меня глаз.

Я невольно, будто в поисках защиты, отступила к маме.

– Нет! – резко сказала мама. Я даже вздрогнула от такого тона. – Она совершенно не похожа на Беатрис!

При звуке этого имени дядя Джон незаметно выдохнул.

– Ничуть не похожа! – повторила мама упрямо. – У нее совсем другого цвета волосы, другие глаза. Все совершенно другое. Вы просто слишком долго отсутствовали, Джон, и образ Беатрис запечатлелся в вашем мозгу. Джулия ни капли не напоминает Беатрис. Она моя дочь. Она совершенно такая же, как я. Временами слишком избалованная, но все дети одинаковы. И это ничего не значит. Джулия моя маленькая дочка! Если бы вы видели ее вчера, когда у нее была другая прическа, вы бы вовсе не заметили никакого сходства.

Дядя Джон пожал плечами.

– Конечно, – согласился он, убежденный силой здравого смысла, звучащего в словах мамы. – Конечно. Просто то, как она вбежала в гостиную… И ее голос, и улыбка, и посадка головы… Но она научилась грациозности от вас, Селия, я уверен.

– Мне приятно слышать это, – благодарно отозвалась мама, – но я лично считаю эту девочку далеко не образцом хороших манер.

Он улыбнулся, и тепло, заблиставшее в его глазах, заставило меня порадоваться за маму. Я сразу поняла, что он любит ее. И если в самую первую минуту этот усталый, с желтым лицом, нездоровый человек разочаровал меня своим видом, то теперь передо мной предстал веселый и умный дядя Джон, старающийся казаться серьезным, – такой, каким я знала его по рассказам мамы.

– Дядя Джон, – лукаво сказала я, – тут у нас еще кто-то…

Он резко повернулся к своему сыну, и его плечи поднялись, словно готовясь принять давно обещанную самому себе ношу. Он приветливо протянул руку вошедшему за мной Ричарду и улыбнулся ему.

– Ричард, – сказал он. – Я так рад видеть тебя. – Он обнял сына за плечи, крепко прижал его к себе, а затем повернулся к маме и рассмеялся. – Селия, все эти годы я представлял вас себе в сопровождении маленьких детей. А теперь вижу, что Ричард, оказывается, почти с меня ростом, а Джулия достает мне до плеча.

Мама с готовностью рассмеялась, но я видела, что небольшое колебание дяди Джона не прошло незамеченным для нее.

– А сколько одежды они износили за эти годы! – смеясь, воскликнула она. – А сколько башмаков стоптали!

– Да, я вижу, что мне для их воспитания понадобятся все мои рубины и бриллианты! – просиял дядя Джон.

– А у вас, сэр, есть рубины и бриллианты? – быстро спросил Ричард.

– Целые копи, – был ответ.

– Мы их быстренько потратим, – пообещала мама. – Присядьте, Джон, отдохните, пока Страйд не пригласит нас к обеду. И рассказывайте ваши новости. Своих слонов можете распаковать позже.