Да и почему был? Он такой и сейчас. Разве что дел, не терпящих отлагательств, стало куда больше.

— Ладно, иди сюда, — Дар закрыл персоналку и, едва Хота подошёл, затащил его к себе на колени. — Ну и во что ты хочешь поиграть?

— Я кинул в тебя мячом, а значит…

— …мне стоит всыпать тебе ремня.

— Детей бить нельзя! — заявил Хота поучительно.

— Кто сказал тебе такую глупость?

— Прочитал в книге по педагогике у миз Аделаиды, — как ни в чём не бывало заявил этот нахал. А Дар всерьёз задумался, не стоит ли всё же всыпать паршивцу как следует.

— Ты спёр книгу у своей учительницы?

Хота всё же дёрнулся и нервно поёрзал.

— Не спёр, а одолжил. Мне скучно было! Вы с мамой пропадаете неизвестно где, а моя учи-ительница треплется по комму. А мой комм вы отобрали. И в библиотеку меня не пускают!..

«Ещё бы пускали», — устало вздохнул Дар. Племянничек намедни забрался в библиотеку, обернулся там, да так медвежонком и уснул между стеллажами. А потом до смерти перепугал уборщицу.

— …так что сами виноваты, вот.

Желание накрыть лицо ладонью стало поистине непреодолимым. Воистину, Хота целиком и полностью пошёл в них с Кэм — излишней любопытностью, пронырливостью и наглостью.

— Хаос, мы воспитали монстра…

— И не говори, — это Кэм вошла в гостиную. Бросила пальто на диван, сама упала следом, скинула очередные туфли на безумных каблуках и с наслаждением вытянула ноги. — Подумываю отправить его к бабушке на все зимние каникулы. Вернётся шёлковый.

И не поспоришь — если этот маленький монстр и боится кого-то, так это бабушку Дердру. На самом деле бабушкой она приходится Дару, но для своего более чем почтенного возраста очень даже бойкая женщина, способная воспитать какого-нибудь дракона, не то что мишку-восьмилетку. И уж ей-то точно плевать на всю эту современную педагогику; а трудотерапия на лесопилке, по её мнению, и вовсе творит чудеса.

— Ну, пойду я… уроки поделаю, — состроив лицо примерного зубрилы, заявил Хота, быстренько клюнул Кэм в щёку и исчез за дверью так шустро, точно ветром сдуло.

Правильно, Дар бы тоже сбежал, заяви кто, что ему пора на перевоспитание к бабушке Дердре.

— Что он опять натворил? — лениво поинтересовалась Кэм, приоткрыв один глаз.

Она явно не Хоту сейчас обсуждать хотела. Уставшая королева Севера — яркое свидетельство того, что где-то начался очередной заговор, революция, захват власти… Ну и прочие интересные вещи, которые очень скоро придется разгребать Дару. (Он даже знал, точнее унюхал, какого рода этот самый заговор.) Но сын для неё важнее любой политики, а для самого Дара важны они оба.

Важнее одной премилой кошечки. По крайней мере, пока.

— Ничего, — он плеснул в стакан виски, подал ей. Уселся рядом, позволил уложить голову себе на колени. — Стянул книгу у учительницы, зарядил мне в голову мячом. Ничего необычного.

Кэм звонко рассмеялась, очевидно, представив сию занимательную картину.

— Знаешь, ты заслужил!

— Чем это? — удивленно вытаращился на неё Дар. Нет, хвостов за ним немало тянется… Но не настолько, чтобы позволять обнаглевшему племяннику бить его мячом!

— Тем это. Кто вообще научил ребенка этим глупостям? Футбол, ишь ты! Воспитали бы приличного ботаника с тягой к академическим знаниям, изредка покупали бы ему новый свитер с оленями. Жили бы мирно, а не вот это всё…

Дар опасливо покосился на неё — неужто течка не за горами? По запаху толком не разберёшь — привык уже к ней, — но накануне на Кэм всегда нападает меланхолия и одолевают приступы сомнительного юмора.

— За что ты так не любишь сына?

— Люблю, — возразила она, тяжело вздохнув и став серьёзнее. И печальнее. — Но иногда думаю, что лучше бы нашему Хоте быть не таким смышленым.