Бегу что есть сил, чтобы поскорее выбросить из головы бывшего. Но город маленький. Здесь все напоминает о нем.

Спускаюсь к бурлящей горной Качке. Боль в душе просто бурлит, как воды этой глубоководной реки. Кажется будто поток так и просит утопить в нем все мое горе и тревогу. А ведь, если задуматься, так просто сделать шаг, навсегда забывая о своих бедах. Но мне претит такой выход. Нет, я ни за что не позволю себе подобной слабости. Я должна пройти все до конца: насмешки, шёпот за спиной. Но это мелочи в сравнении с предательством. Вряд ли что-то способно также ранить и причинить боль, как то что случилось сегодня. Наклонившись, я умылась ледяной водой, а затем побежала дальше, не замечая ничего вокруг.

Всю ночь, носилась по безлюдным улочкам, переживая боль и собственную слабость.

Домой явилась ближе к утру до смерти уставшей, насквозь промокшей. Так как бродила по городу без зонта. День сегодня выдался каким-то чересчур холодным, сырым. Как будто транслирует все то, что сейчас творится у меня на душе. Продрогла насквозь. Удивило то, что на улице вместе с дождем начинали срываться небольшие крупинки снега, который падал и тут же таял. Все это было не типично для лета.

Ежась от охватившего меня холода, зашла в дом с черного входа. В доме никто не спал. Видимо, родители хватились меня. Переживают. Разговаривать с кем-либо из родных не было ни сил, ни желания. Делаю один, второй, третий шаг в попытке проскользнуть в свою комнату, и замираю на пороге в гостиную, где беседуют мама и Милена. Второй разговор за непродолжительное время, который приходится подслушать.

— Милена, ты понимаешь, что ты делаешь? Зачем разрушаешь свою жизнь, и жизнь сестры?

— Может быть, потому что тоже имею право на счастье, мама?! Вы все только и делаете, что носитесь с неродной дочерью. Ни разу на моей памяти не наказали ее. Тогда как меня постоянно за любую провинность ругали. Все лучшее Эвелиночке. Даже жених у нее самый красивый в городе! Хотя она безродная, а я — аристократка. Откажись вы от нее, Николь никогда бы не посмотрел в ее сторону.

Мои ноги приросли к полу. Я что, неродная им?

— Плохо наказывали, — сокрушается мама. — В тебе говорит зависть, ревность и злость. Дочка, прошу тебя, не разрушай собственную жизнь. Эва не простит. Мы же деньги скопили на обучение лишь тебе. Хотя твоя сестра мечтала о поступлении в военную академию.

— Еще бы вы ей все деньги отдали. И тогда бы она училась вместе с моим любимым! Ну уж дудки! А так Николь будет моим. Мама, как ты не понимаешь, да плевать мне на ее прощение! Николя — мой! В итоге он выбрал меня, а не её. И сестре придётся с этим смириться. Мне надоело, что ей всегда достается все самое лучшее.

— Тогда хотя бы подготовь сестру. То, что вы с Николя делаете, это удар в спину. И средства на обучение отдай ей.

— Не отдам. Я их уже потратила, — смеется сестра. — И Эву я уже подготовила: все сделала для этого, мама. Подруги помогли все обставить так, чтобы Эвелина увидела нас с Николя своими собственными глазами,— продолжает сестра и неожиданно получает от матери пощечину.

— То, что я родила тебя, а не ее — ничего не решает. Я растила и тебя, и ее. Люблю вас обеих одинаково.

— Скажи это отцу, — держать за покрасневшую щеку, зло выдыхает Милена. — Уж он-то мне отдает предпочтение. Вот и на обучение этой подкинутой никому ненужной сиротке денег зажал. Теперь у нее не будет ни академии, ни мужа.

А ведь так и есть. Вот и причина почему папа так холоден со мной. Почему выделяет Милену, а меня будто бы и не замечает.