Караванщик с трудом прячет радостное предвкушение. Вот сейчас он избавится от самого сомнительного товара в своей жизни, да еще и обогатится на нем неплохо!

– Всего сотня серебряных монет, уважаемый, и эти рабы – ваши! – сообщает он с воодушевлением.

– Целый золотой империал? Да вы шутите! Это же стоимость пяти здоровых крепких мужчин, а вы хотите столько же за двух доходяг, один из которых изможден настолько, что не способен открыть глаза в то время, когда решается его судьба!

Проходит несколько минут, прежде чем мужчины заканчивают торговаться и, довольные, ударяют по рукам. Все это время Альвадон сидит молча и, затаив дыхание, пытается понять, о чем говорят караванщик и покупатель. Эльф очень волнуется за друга и надеется, что их заберут в дом, где будет удобный лежак и вдосталь воды. О том, чтобы досыта поесть, Альв даже не мечтает: разучился.

По довольным лицам эльф понимает: сделка состоялась. У них с Кайдом появился новый хозяин.

Оформив купчую и отсчитав пять десятков серебряных монет, покупатель удаляется, пообещав прислать за невольниками своих работников чуть позднее – по вечерней прохладе. Довольный сделкой караванщик выдает Альвадону двойную меру воды, пару сухарей из белого хлеба и отправляет его в барак – отдыхать. Кайдена переносят другие рабы и кладут рядом с Альвом. «Присматривай тут за ним», – приказывает теперь уже бывший хозяин. Альв улыбается и кивает. В его глазах робко светится надежда на хороший исход событий.

***

Вечер вползает в город длинными невесомыми языками теней. Улицы, против ожидания, не пустеют, а становятся все оживленнее. Кто-то освободился от ежедневной трудовой повинности. Кто-то просто вышел из дома, чтобы пообщаться, прогуляться, пользуясь относительной прохладой после знойного дня.

Альв терпеливо вливает в рот Кайдена воду – по капельке, по маленькому глоточку. Пытается кормить друга размоченным сухариком, а сам чутко прислушивается: не идет ли за ними новый хозяин?

Работорговец тоже нервничает: вот уже и сумерки спустились на город, и вечерние огни зажглись на стенах домов, а от покупателя так никто и не явился. С одной стороны – товар уже продан, прибыль получена. С другой – что делать с Первородными, если их так и не заберет новый хозяин?

Надолго задерживаться в Кояш-Кене караванщик не планировал: его доход – это дорога и новые сделки. Не увозить же с собой эльфа и дракона. Но и каждый лишний день – это потеря времени и денег.

Если утром пятого дня за этими двумя рабами никто не явится, придется договариваться с хозяином постоялого двора, где остановился караванщик, просить его приютить пленников в самой тесной и неприглядной каморке, обеспечить их водой и пищей. А ведь за это еще и платить придется... Ох, зря он уступил покупателю целых пять десятков серебряных монет!

5. 5. Путь в Кояш-кен

В день отъезда Этерия просыпается ни свет, ни заря. Принимает душ, просушивает и тщательно заплетает свои темно-каштановые чуть вьющиеся волосы, вплетая в них синюю девичью ленту.

Аккуратно укладывает в пару саквояжей новые неношеные наряды, которые приобрела накануне, потратив на все не более пяти десятков золотых империалов. Надевает дорожное платье из плотной ткани немаркого серого цвета, на голову – соломенную шляпку, тулья которой украшена траурной лентой – белой с черной вышивкой: знаком скорби по умершему дядюшке. Ноги обувает в новые кожаные башмаки с невысоким устойчивым каблучком.

Последний раз посмотрев на себя в зеркало, которое отражает миловидное овальное личико с пухлым ротиком и выразительными иссиня-черными глазами, подхватывает поклажу и выходит из комнаты, которая долгие четыре года служила девушке надежным пристанищем.