– Извините, – продолжал он, помедлив. – Никак не могу понять, зачем же вы тогда меня пригласили.

– Это Говард Ашер вас пригласил, – сказала Бишоп и впервые улыбнулась.

В комнате ненадолго воцарилось молчание.

– Вы смогли выявить какие-нибудь закономерности? – спросил наконец Крейн. – Может быть, пострадавшие работают на одной палубе или в одной зоне станции?

Бишоп покачала головой:

– Обращались пациенты со всех уровней и из всех основных зон.

– Значит, общего нет ничего. Нет и одинаковых жалоб. Мне кажется, это просто совпадение. Сколько всего человек вы приняли?

– Мы с Роджером, пока ждали вас, подсчитали. – Бишоп вытащила листок бумаги из кармана лабораторного халата и посмотрела в записи. – Станция работает примерно пять месяцев. В среднем к психологу и медикам обращались двенадцать-пятнадцать больных в неделю. Ничего серьезнее фарингита у нас раньше не было. Но когда это началось, мы приняли сто три пациента.

Крейн был потрясен:

– Сто три? Господи, да это…

– Больше чем четверть населения станции, доктор. Слишком много, чтобы быть простым совпадением.

И с почти триумфальным видом она убрала листок в карман.

Крейн стоял в своей комнате на десятой палубе, задумчиво потирая подбородок. Было тихо. В неярко освещенной каюте, маленькой, как и все остальные помещения станции, помещались узкая койка, два стула, стенной шкаф для одежды и стол с терминалом, подключенным к центральной сети станции. На стене висел аппарат местной связи: Крейн мог вызвать медпункт или позвонить в боулинг-зал и забронировать дорожку, а то и заказать пиццу с Таймс-сквер. Голубые стены украшал лишь большой плоский телевизор.

Обе двери в комнате были из того же странного материала платинового цвета, как и многое на станции, но тут они вдобавок имели окантовку из светлого дерева. Одна дверь вела в коридор, а другая в ванную, которую он делил с Роджером Корбеттом. Психолог предложил пообедать в «Верхушке» – так прозаично называлась кают-компания на одиннадцатой палубе. Крейн ответил, что придет прямо туда. Сначала ему хотелось немного побыть одному.

На столе лежал запечатанный конверт, на котором было имя доктора и штрих-код. Крейн взял его, ногтем сломал печать и высыпал содержимое на стол. Оттуда выпал большой бедж с прищепкой для кармана и магнитной полосой, флешка на шнуре, очередной экземпляр брошюры «Свод правил секретных операций», двухстраничный список книг по Атлантиде – все можно было взять в библиотеке или скачать себе на терминал – и конверт с паролями для выхода в общую сеть и на сервер медпункта.

Крейн повесил шнурок на шею, прицепил бедж к карману. Потом присел за стол и посмотрел на пустой экран.

Наконец, вздохнув, он включил компьютер и ввел временный пароль, прервавшись, чтобы потереть точку на предплечье, куда несколько минут назад был вживлен радиочип. Открыв текстовый редактор, Крейн начал печатать.

>Неспецифические симптомы:

>физиологические – и неврологические? – дефициты

>психологические – отделение/разделение

>Проверить клинические записи

>Поискать похожие случаи?

>Атмосфера / окр. среда?

>Отравление: систематическое или общее?

>Ранее существовавшие условия?

Он отодвинулся от стола и посмотрел на экран. «Кессонная болезнь? Избыток азота?» – спрашивал он Ашера с платформы «Сторм кинг». «Скорее первое, чем последнее», – был ответ. Только сейчас Крейн начал понимать, насколько уклончиво говорил с ним ученый. Доктор Ашер, каким бы открытым и дружелюбным ни выглядел, ухитрился не сказать ничего.

Это было неприятно, даже немного тревожило. И только в одном случае не имело значения. Крейн начал наконец понимать, почему Ашер хотел, чтобы приехал именно он…