Василий насторожился, вышел из мастерской со шваброй в руке:
– Ты видел их?
– Еще чего! Это я так, вообще говорю…
– Ты мне не вкручивай! – в панике закричал Василий. – Что с Клавой?!..
– А я откуда знаю?! – в свою очередь заорал на него Арон. – Твоя сестра – ты и поинтересуйся! Позвони – руки не отвалятся!..
Василий бросил швабру и побежал в мастерскую. Через несколько секунд послышался его тревожный голос:
– Клава? Клавочка!.. Здравствуй, маленькая моя! Это я – Вася!..
Арон улегся под машину – стал наживлять болты бампера…
КАК ВЫЯСНИЛОСЬ, ЧТО АРОН И ВАСИЛИЙ КУПАЮТСЯ В ДЕНЬГАХ
Вечером, разложив листы морских карт на обеденном столе и придавив их по углам лоциями и справочниками, Марксен Иванович Муравич любовно и трепетно прокладывал будущий маршрут «Опричника» от Одессы по Черному морю до Босфора, через Мраморное до Дарданелл, и дальше по Эгейскому и Средиземному, вплоть до самого Израиля, до его морских ворот – Хайфы…
Вася сидел на кухне, что-то подсчитывал на калькуляторе и записывал на бумаге свои выкладки.
Арон стоял за спиной Муравича, капал в мензурку валокордин, шевеля губами, про себя считал капли.
Даже то, как Марксен Иванович брал в руки карандаш, линейку или транспортир, выдавало его радостное волнение:
– Господи!.. Да разве я мог еще совсем недавно подумать, что буду снова заниматься прокладкой, готовить яхту к походу!.. Что я, черт побери, снова выйду в море?! Я-то уж думал жизнь кончилась…
Вася услышал последнюю фразу Муравича, закричал из кухни:
– Марксен Иванович! Чтобы я этого больше не слышал! Жизнь только начинается?..
– О'кей, Вася! – радостно ответил ему Марксен Иванович и повернулся к Арону: – Арон! Внимание!.. Как будет по-английски…
– Погодите, Марксен Иванович… Я считаю… – Арон совсем приблизил мензурку и бутылочку с валокордином к свету: – Тридцать восемь… тридцать девять… сорок! Ну-ка, Марксен Иванович, хлебните… И вот эту таблеточку. Самое время.
Муравич выпил капли, проглотил таблетку и сделал два глотка воды из стакана, услужливо поданного ему Ароном. И сказал:
– Итак, Арон… «Могу ли я воспользоваться вашим причалом и купить пресную воду?» Арон посмотрел в потолок, секунду подумал и сказал на ужасающем английском языке:
– Кян ай юз е терминал энд бай дринк уотер?
– Молодец! – похвалил его Муравич. – А «Сколько будет стоить шестичасовая стоянка и двести литров пресной воды?» – Хау мач кост сикс ауэ стендинг энд ту хандринт литерз оф дринк уотер? – тут же сказал Арон и нахально потребовал: – Тогда и вы мне отвечайте по-английски!
– Иес, сэр! Плиз! – улыбнулся Марксен Иванович. – Сикс ауэрс стендинг кост… А хрен его знает, сколько сейчас это может стоить!.. энд ту хандрит литерз дринк уотер кост… Понятия не имею! Раньше это было бесплатно… Мей би, тен даларз?..
– Тенк ю вери мач, сэр. Ноу проблем!.. – поблагодарил его Арон.
– Ну, вы даете, мужики! – восхитился Вася, входя в комнату с листком бумаги. – Арон! Ты меня просто потряс!
– А ты думал – я пальцем деланный?
– Да нет… Я примерно представляю, чем тебя делали. А теперь, джентльмены, как говорят по-вашему – по-английскому, айм сори. Я вам сейчас немножко испорчу настроение. Чтобы отплыть на нашей яхте от берега, нам нужны еще двадцать одна тысяча нормальных деревянных, советских рублей.
– Ой… – в один голос охнули Арон и Марксен Иванович.
– Вот вам и «ой», – Вася заглянул в свои записи. – Реставраторам – должны еще семь штук? Должны. Паруса – десять косых, не греши – отдай. И четыре лебедки по полторы – шесть. Всего – двадцать одна.
– Такие бабки не заработать. Просто – не успеть, – сказал Арон. – Даже если к нашей мастерской будет стоять очередь, как в мавзолей Ленина…