Во внутренних делах государства деятельность Адашева можно характеризовать словами князя Андрея Михайловича Курбского: «Был он общей вещи зело полезен».

Надо сказать, что после свадьбы царь приблизил к себе много новых людей. В 1547 году, например, боярство получили Иван Михайлович Захарьин-Юрьев, двоюродный брат Анастасии, Григорий Юрьевич Захарьин-Юрьев, ее дядя, а окольничими стали ее брат Данила Романович и Федор Григорьевич Адашев. Представители рода Адашевых никогда не входили в Думу, но для отца Алексея Адашева было сделано исключение.

Захарьины возглавили Большой и Тверской дворцы, а Федор Адашев – Угличский дворец, что было весьма высоким назначением.

Как бы ни был крут характер Ивана Васильевича, как бы часто ни менялось его настроение, по словам летописцев, «Анастасия наставляла и приводила его на всякия добродетели».

Царь с юности славился своей необузданностью, но все же иногда слушался Анастасию Романовну. Да фактически она была, наверное, единственной, кого он слушался.

Джером Горсей пишет о ней так: «Эта царица была такой мудрой, добродетельной, благочестивой и влиятельной, что ее почитали и любили все подчиненные».

При этом, как отмечает этот англичанин, Иван Васильевич «был молод и вспыльчив, но она управляла им с удивительной кротостью и умом».

По словам Н.М. Карамзина, с Анастасией Иван Васильевич «наслаждался полным счастием семейственным, основанным на любви к супруге нежной и добродетельной».

В первом браке у Ивана Васильевича было шестеро детей.

Старшими были девочки: Анна родилась 10 августа 1549 года, а Мария – 17 марта 1551 года. Обе они умерли, не прожив и года.

Дмитрий Иванович, первый русский царевич, появился на свет в октябре 1552 года.

Когда у царицы родился сын, Иван Васильевич поспешил в Троице-Сергиеву лавру, где монахи окрестили младенца. Едва кончилась зима и наступили первые весенние дни, царь занемог «тяжким огненным недугом», и в случае его кончины трон должен был наследовать младенец Дмитрий.

А.А. Бушков по этому поводу пишет: «Царь составил “духовную грамоту”, то есть завещание. Оно не дошло до сегодняшнего времени, но историки не сомневаются, что, объявив наследником престола сына Дмитрия, царь передал регентские полномочия царице Анастасии и ее ближайшим родственникам, боярам Захарьиным-Юрьевым, Василию и Даниле. Это был самый логичный шаг: оба в данном случае защищали бы не просто царицу и родственницу, а еще и свое собственное благополучие. Тут-то и началось…»

Ближняя дума, состоявшая из самых доверенных лиц, тут же принесла присягу на имя наследника. Общая присяга всех членов Думы была назначена на 12 марта 1553 года.

Церемонию проводили в передней избе царского дворца, куда царь выслал князя Владимира Ивановича Воротынского и Ивана Михайловича Висковатого с крестом. Торжественное начало омрачилось тем, что старший боярин Думы князь Иван Михайлович Шуйский отказался от присяги. «Целовать крест невозможно, – сказал он, – да и перед кем его целовать, коли государя тут нет?»

Протест князя Шуйского носил чисто формальный характер. Руководить присягой мог либо сам царь, либо старшие бояре. Вместо этого церемония была поручена князю Воротынскому, который был простым боярином.

Выступив после князя Шуйского, Федор Григорьевич Адашев обратился к Думе со следующим заявлением: «Ведает Бог, государю и сыну его царевичу Дмитрию крест целуем, но Захарьиным нам не пристало служить. Сын твой, государь-батюшка, еще в пеленицах, а управлять нами будут Захарьины, мы же от бояр уже многие беды видели».