Я позволила себе понаблюдать за открывающимися частями идеально сложенного тела, тем, как перекатывались мышцы под ровной, загорелой кожей, пока король не взялся за пуговицы на своих бриджах. Вот тут я его остановила, подав голос:

– Насколько сильно вы любите графиню? – скучающим тоном поинтересовалась я. Мужчина вздрогнул, прекратил раздевание и обернулся ко мне лицом, красным от гнева и бессильной злости. – Как сильно ваше чувство?

– Она для меня – все, – с искренностью, в которой я не позволила себе усомниться, признался Костас. Он замер, всматриваясь в мое лицо с непонятным мне чувством, готовый принять мой гнев.

Я устало вздохнула, поднялась, а после прошла мимо полуобнаженного мужчины к дальнему столику, где были фрукты и ножи для их разделки. Взяв один из приборов, я обернулась к супругу.

– Что вы задумали, Виктория? – спросил без страха уверенный в своих силах, но заинтригованный король.

– Сегодня на эти простыни прольется кровь, – просто ответила я и подошла вплотную к мужу, подняв лицо, чтобы смотреть в его глаза. – Вы согласны, мой король? – вздернула я бровь, опустив взгляд на его грудь, живот, после на пуговицы бриджей, что были наполовину расстегнуты. Осторожно прикоснулась свободной рукой к его пальцам на правой руке, почувствовав, как мужчина вздрогнул.

– Это необходимо, – был вынужден произнести Костас, но голос изменился, и, удивленная странной переменой, я подняла на его лицо взгляд, едва не отшатнувшись от пристального внимания светлых глаз с расширенным зрачком.

– Тогда вы простите меня за то, что я сделаю, – слабо улыбнулась я, а после сильнее сжала пальцы на его запястье. Вынудила мужчину выставить руку перед собой, затем резко провела ножом по его предплечью, заставив мужчину поморщиться. Но руку он, к моему удивлению, не вырвал, позволяя увести себя в сторону постели, откинуть покрывало, а после подержать рану над белоснежными простынями, пока я не решила, что доказательств достаточно.

Все это время в комнате висела оглушающая тишина, которая разбавлялась лишь нашим общим тихим дыханием.

После я отняла свою руку, хотя в ней и не было необходимости, так как Костас и без принуждения покорно выполнял все мои молчаливые требования. Отошла от мужчины, терпеливо ожидая, пока он обернет рану полотенцем, а затем встретилась с его вопросительным взглядом.

–Теперь вы вольны делать все, что вам заблагорассудиться, – милостиво улыбнулась я, но быстро убрала улыбку и холодно добавила: – Надеюсь, на этом наше общение на ближайшее время закончится. Думаю, где дверь спальни вы уже в курсе. Не стану задерживать.

– Вот так просто? – с веселым недоумением поинтересовался король, неспешно надевая рубашку на тело, скрывая смуглую кожу. – Возьмете и выгоните меня из моей же спальни?

– Эта спальня находится в королевских покоях. Хотите, чтобы спальня была вашей – вам придется жить здесь со мной, как законный супруг, – развела я руками. – До того момента, будьте добры, без приглашения и заведомого предупреждения меня не беспокоить, – поставила я точку, выразительно скосив взгляд на выход.

– Признаться, не ожидал, что вы окажетесь столь… непритязательной, – как-то странно усмехнулся он, разглядывая меня с новым интересом.

– А чего вы ожидали? – прищурилась я от любопытства с блуждающей улыбкой на лице. – Что я не буду спать всю ночь, только и ожидая, когда новоиспеченный муж мной воспользуется, забрав невинность, а после сразу же отправится утопать в объятьях любовницы, пока я буду лежать в огромной кровати в собственной крови и слезах унижения? Серьезно?