Итак, надежды на мирный договор растаяли. Дандоло заговорил с франкскими союзниками по-другому. Нечего ожидать от Исаака и Алексея: они не постеснялись предать друзей, которым были обязаны троном. Если крестоносцы хотят получить то, что им было обещано, придется это взять силой. С моральной точки зрения они совершенно правы: вероломные Ангелы не могут ожидать проявления к себе лояльности. Надо войти в город с собственным лидером, назначить его императором, и тогда Венеция не только получит по долгам, но и оправдает весь поход. В этом их шанс, они должны им воспользоваться сейчас, потому что такой возможности больше не представится.

В Константинополе все согласились с тем, что Алексей IV должен уйти. 23 января 1204 года в храме Святой Софии собрались сенаторы, духовенство и представители народа – объявить Алексею о его смещении, а затем избрать преемника. Обсуждение шло три дня, после чего остановились на полном ничтожестве по имени Николай Канав. Тот взял власть в свои руки.

Алексей Дука по прозвищу Мурцуфл (что значит «нахмуренный») – брови у него были черные, косматые и сходились у переносицы – происходил из аристократической семьи. В его роду уже было два императора, а теперь он занимал должность протовестиария, что давало ему доступ к императорским покоям. Поздно вечером он вошел к спящему Алексею, разбудил его и сказал, что подданные восстали против него и предложил бежать. Закутав императора в длинный плащ, вывел его из дворца через боковую дверь, где уже дожидалась группа заговорщиков. На незадачливого юношу надели оковы и отвели в темницу. Две попытки отравить его оказались безуспешными, в конце концов Алексея задушили. Примерно в это же время умер его слепой отец. Рассказывая об этом в своих хрониках, Виллардуэн с неподражаемой наивностью приписывает эту смерть шоку, полученному отцом от известия о судьбе Алексея. Похоже, Виллардуэну и в голову не приходит, что смерть от «шока» могла быть вызвана искусственным путем.

Уничтожив соперников – Николай Канав скрылся в безвестности, – Мурцуфл взошел на трон в храме Святой Софии как Алексей V. Он немедленно начал проявлять качества лидера, которых так долго недоставало его империи. Впервые с момента прихода крестоносцев на крепостных стенах и в башнях появились люди: работая день и ночь до седьмого пота, укрепляли их и надстраивали. Франкам стала ясна одна вещь: переговоров больше не будет, а уж о долге и речи идти не может: новый император не несет за него никакой ответственности. Ничего не оставалось как напасть на город, а теперь, когда Мурцуфл проявил себя как узурпатор и закоренелый убийца, крестоносцы почувствовали, что имеют на это полное моральное право. Тем более, что, в отличие от Алексея, он не является законным императором.

Вышло то, о чем несколько месяцев говорил Энрико Дандоло. И венецианцы, и франки признали в старом доже предводителя экспедиции. Бонифаций Монферратский старался удержать свое влияние. Императорская корона была совсем близко, он должен был ею завладеть, однако его отношения со смещенным императором были слишком тесными, и теперь, когда Алексей IV был смещен, Бонифаций почувствовал себя до некоторой степени дискредитированным. К тому же у него были связи с генуэзцами, и Дандоло знал это.

В начале марта в лагере у Галаты произошло несколько собраний. Обсуждался на них не столько план атаки – несмотря на оборонительную работу Мурцуфла, с городом можно было легко справиться, – сколько управление империей после ее завоевания. Было решено, что и крестоносцы, и Венеция выдвинут по шесть делегатов в выборный комитет, и этот орган выберет нового императора. Если, как ожидалось, это будет франк, патриархом станет венецианец. Либо наоборот. Император получит четверть города и империи, включая два главных дворца – Влахернский в бухте Золотого Рога и старый дворец Буколеон на берегу Мраморного моря. Остающиеся три четверти разделят поровну: половина Венеции, другая половина – крестоносцам. Дож при этом освобождался от обязанностей ленной присяги императору. Вся добыча должна быть доставлена в определенное место и распределена поровну. Наконец, стороны обязаны были целый год оставаться в Константинополе, по крайней мере до марта 1205 года.