Согласно Ибн-Русте, «русы» живут на острове, окруженном озером, местность покрыта лесами и болотами. «Русы» отделены от славян, нападают на них, обращают в рабство, собирают дань. Они торгуют мехом и рабами. Глава русов зовется «хаканом», однако некие «знахари» повелевают самим «хаканом» и т. д.[314] Это известие широко обсуждалось в литературе, в основном где находится «остров». Существует две основные версии: на юге Восточной Европы и на севере. Историки-невостоковеды ищут его на юге, используя информацию поздних авторов. Востоковеды помещают его на севере, учитывая весь контекст мусульманской литературы о славянах и «русах»[315]. Поэтому более обоснованной кажется версия о северной локализации. Тогда речь может идти о племенном объединении славян и финно-угров, знакомом нам по «Повести временных лет»[316]. Скорее всего, именем заморских пришельцев, «русов»-скандинавов, был назван тот союз племен, в котором они были наиболее активным элементом[317].
«Суд русов» происходит так: «…если один из них возбудит дело против другого, то зовет его на суд к царю, перед которым они и препираются. Когда же царь произнес приговор, исполняется то, что он велит. Если же обе стороны недовольны приговором царя, то по его приказанию дело решается оружием (мечами), и чей меч острее, тот и побеждает»[318].
Ничего не говорится о разъездах «хакана» по зависимой территории в целях суда, «русы» совершают объезды только для сбора дани[319]. Между тем в известиях арабских авторов о «сакалиба» (славянах) говорится об обыкновении их главы объезжать свои земли для суда (рассказ относится к западным славянам)[320]. По-видимому, территория княжеской юрисдикции фактически ограничивалась округой княжеской резиденции. Наиболее вероятно, что изначально «суд царя» персонифицировался в лице самого князя и участие заместителей не предусматривалось (вплоть до XI в. не известно о княжеских агентах в сфере социорегулирования). Ничего не говорится о судебных штрафах или вознаграждении «царю» за осуществление «суда». «Хакан» предстает здесь как одно из авторитетных лиц, к которым стороны добровольно обращаются для разрешения споров[321], он не судья, а посредник или арбитр[322].
На рубеже IX—X, в X вв. по всей Руси уничтожаются общинные центры. Они сжигаются, причем за редким исключением нет следов военного нападения, во многих случаях видно, что поселения были заблаговременно покинуты жителями, забравшими с собой все ценное. Вместо нескольких укрепленных общинных центров основывается один, более совершенный, со сложной фортификационной системой, превосходящий по масштабам общинные центры[323]. В таком центре проживало в основном военное население[324].
Однако данных для утверждения об «окняжении» земли в контексте феодализации[325] нет, изменения касаются военной сферы и нет доказательств того, что они вели к установлению феодальных отношений[326]. Но уничтожение общинных центров, оплотов общиной знати, и сосредоточение военных и, по-видимому, административных ресурсов в одном месте говорит о перераспределении властных полномочий [327].
В пункте, очевидно, оборонительного назначения и населенного в основном военными людьми власть должна была принадлежать князю или его представителю. Об «окняжении» можно говорить только в этом смысле. Активную «градостроительную» деятельность князей для этого же периода отмечают и летописи