Сардинский проект, который теперь занимал все ее мысли, Вика вынашивала давно. Он был тем детищем, появления которого очень ждешь и постоянно откладываешь из-за того, что хочешь вложить в это событие какой-то особенный смысл, который и сам затрудняешься выразить. Но при этом точно знаешь, что детище твое должно стать абсолютно грандиозным, потому что только таким образом ты сможешь получить удовлетворение от задуманного.

Вика решилась год назад, но не стала делиться идеями ни с одним из имеющихся партнеров. Так же, как матери новорожденного хочется покупать новые вещи для своего малыша, так и ее не отпускало желание сотворить что-то, что она еще никогда не делала, и привлечь к этому тех, с кем никогда не работала. Во-первых, ее воображение требовало больших инвестиций, которые прежние партнеры могли просто не потянуть. А во-вторых, сотрудничество с известными спонсорами позволяло ей сделать следующий серьезный шаг по карьерной лестнице – уже не российского, а мирового масштаба. Такой, что, возможно, ее не просто будут звать баллотироваться в депутаты Московской думы, а еще и вручат орден «За заслуги перед Итальянской Республикой», присвоив звание кавалера, хотя она была по всем статьям «дама». Существовало еще и «в-третьих»: Вика собиралась исполнить заветную мечту, а к исполнению таких желаний, по ее глубокому убеждению, надо было подходить ответственно.

Она как раз размышляла над тем, сколько дней еще надо выдержать паузу, прежде чем решиться самой побеспокоить участников того самого важного совещания недельной давности, когда Лена по селектору сообщила:

– Звонил Бадалян, сказал, что задержится минут на двадцать.

– Наглец! – Вика терпеть не могла, когда люди не только понимают свою значимость, но и беззастенчиво ею пользуются, демонстрируя отсутствие и культуры, и делового этикета.

– И из мэрии тоже. Сильно ругались.

Селектор помолчал немного, потом добавил нерешительно:

– Виктория Сергеевна, а может, все-таки сходить? Вам же все равно теперь спешить некуда.

Вика задохнулась от возмущения. Не хватало еще, чтобы какая-то профурсетка занималась устройством ее личной жизни, да еще жалела и заявляла буквально открытым текстом: «Несчастная ты баба. Никто тебя не ждет. Никому ты не нужна».

Вот в первый и последний раз была тогда Лена на приеме! Больше в своей фирме никогда и ни за что не станет Вика устраивать никаких приемов. В ресторан – и точка. А туда будут допускаться только начальники отделов. Они, слава богу, в основном мужчины и уж, наверное, не станут трепаться о том, кто из приглашенных какие глазки строил их начальнице. Подумать только! Мало того что заметила, как один из помощников мэра буквально не отлипал от Вики, так теперь еще и в этом сознается и даже дает советы принять ухаживания. Вот нахалка!

Вика мрачно выдохнула в микрофон:

– Да иди ты! В парикмахерскую.

– Как? – не поверила секретарь своему счастью. – Уже? Сейчас можно?

– Можно, – выдавила из себя Вика.

Уж лучше убрать сейчас с глаз противную девчонку от греха подальше. А иначе – как войдет со своим кофе, так и начнет стрелять глазками и прикидывать: ограничиваются ли отношения начальницы и Карена Бадаляна деловым характером или все-таки нет?

Это «или все-таки нет» Лены не касалось абсолютно. Было когда-то, но прошло давно. И хотя Карен постоянно намекал на то, что не прочь возобновить их встречи не только за столом, но и на кушетке, Вика оставалась к намекам равнодушной. Во-первых, она была замужем, а во-вторых…

Хотя первое уже перечеркивало все остальные пункты.