11. Хотя все установления божеские и человеческие, вследствие предпочтения всего нового и чужого старому и отечественному, преданы забвению, тем не менее я признал уместным сообщить о них, и притом в той же форме, в какой они были сделаны и переданы.

У некоторых писателей я нахожу известие, что самниты выжидали исхода битвы и только по окончании ее прибыли на помощь римлянам; а равным образом жители города Лавиния, потратив много времени на размышление, пошли на помощь к латинам уже после того, как они были разбиты. Передние знамена и часть отряда уже вышли за городские ворота, когда получено было известие о поражении латинов. Когда они, повернув знамена, возвращались обратно в город, то, говорят, претор их Милионий сказал, что за этот короткий путь гражданам придется дорого заплатить римлянам.

Латины, оставшиеся в живых после сражения и рассеявшиеся по многим дорогам, собрались потом вместе и нашли убежище в городе Весции. Здесь на собраниях союзных начальников латинский полководец Нумизий утверждал, что на самом деле исход битвы был одинаков и что оба войска потерпели равный урон; в руках-де римлян находится только слава победы, в остальном же и они терпят участь побежденных: обе палатки консулов имеют траурный вид – одна вследствие казни отцом собственного сына, другая вследствие убиения обрекшего себя на смерть консула; все войско разгромлено, перебиты гастаты и принципы, впереди знамен и позади их произведена страшная резня, и лишь триарии наконец придали битве счастливый оборот. Хотя и войска латинов потерпели не меньший урон, однако для пополнения их Лаций или вольски находятся ближе, чем Рим для римлян, поэтому, если им угодно, он вызовет поспешно молодых людей из земли латинов и вольсков, возвратится с готовым к сражению войском в Капую и своим внезапным прибытием врасплох застигнет римлян, менее всего ожидающих теперь сражения. Разосланы были лживые письма по Лацию и земле вольсков, и так как не принимавшие участия в битве очень легко верили всему без разбора, то отовсюду собралось поспешно набранное и поэтому беспорядочное ополчение. Против этого отряда у Трифана, расположенного между Синуэссой и Минтурнами, выступил навстречу консул Торкват. Прежде чем выбрано было место для лагеря, оба войска бросили свою поклажу в кучу, сразились и закончили этим войну; ибо латины потерпели такое страшное поражение, что когда консул повел победоносное войско для опустошения их владений, то все они сдались ему, а их примеру последовали и кампанцы.

Лаций и Капуя поплатились своими владениями; владения латинские с привернскими и фалернские, принадлежавшие кампанцам, вплоть до реки Волтурн разделены были между римскими плебеями. В области латинов дали каждому по два югера земли, причем количество это пополнено было на три четверти югера из привернских полей. В Фалернской области каждый получил по три югера земли, причем одна четверть югера была прибавлена по случаю отдаленности этих мест. Избегли наказания лаврентийцы, жившие в земле латинов, и кампанские всадники, потому что ни те ни другие не изменили Риму. С лаврентийцами велено было возобновить договор, и он с тех пор стал ежегодно возобновляться в одиннадцатый день Общелатинского празднества[494]. Кампанские всадники получили право римского гражданства, и в знак этого события повешена была в храме Кастора в Риме медная доска. Сверх того, остальные кампанцы обязаны были уплачивать каждому из этих всадников ежегодную подать в размере 450 денариев, число же всадников простиралось до 1600 человек.