Памятников в нашем понимании этого слова в допетровской Руси не было. Значительные события в истории государства увековечивались возведением церквей в память святых, в дни поминовения которых эти события происходили. Либо там, где эти события случались, либо в других местах. Появление первого в России скульптурного памятника связано с именем Петра. Существует предание, что он лично заказал скульптору Бартоломео Карло Растрелли, отцу знаменитого архитектора, собственный конный монумент для установки на месте великой Полтавской битвы. И действительно, Растрелли над таким памятником работал и даже использовал гипсовую маску, снятую с лица живого Петра, но закончил памятник уже после смерти императора. Пытаясь придать памятнику символический характер, Растрелли будто бы обул правую ногу Петрова коня в нечто, похожее на сапог. Это, по мнению скульптора, должно было символизировать твёрдость и устойчивость монаршей власти на русской земле. Не забудем, что памятник предназначался для установки на месте Полтавской битвы.

Судьба памятника определилась не сразу. От первоначального места установки после смерти Петра отказались. В Петербурге его собирались установить на предполагаемой площади перед зданием Двенадцати коллегий. Но и этот замысел реализован не был. Через много лет, подаренный зачем-то Екатериной II графу Орлову, он долгое время хранился в специально для него сооруженном сарае перед строившимся в то время Мраморным дворцом. И только в 1800 году император Павел I установил его перед Михайловским замком. Но это уже другая история.

Сразу после смерти Петра тот же Растрелли вылепил и жутковатую «восковую персону», или, как тогда говорили, «автомат Петра» с натуральными, Петровыми, волосами и в его собственной одежде. Первоначально «восковая персона» хранилась в Кунсткамере, и этот Пётр ещё долго наводил страх на своих бывших «птенцов». Вот как изобразил Ю. Тынянов встречу генерал-прокурора Павла Ягужинского с чучелом императора.

«Влетев в портретную, Ягужинский остановился, шатнулся и вдруг пожелтел. И, сняв шляпу, он стал подходить. Тогда зашипело и заурчало, как в часах перед боем, и, сотрясшись, воск встал, мало склонив голову, и сделал ему благоволение рукой, как будто сказал:

– Здравствуй.

Этого генерал-прокурор не ожидал. И, отступя, он растерялся, поклонился нетвёрдо и зашёл влево. И воск повернулся тогда на длинных и слабых ногах, которые сидели столько времени и отмерли, – голова откинулась, а рука протянулась и указала на дверь:

– Вон.

<…> И Павел Ягужинский стал говорить, и он стал жаловаться. <…> И воск, склонив голову в жёстких Петровых волосах, слушал Ягужинского. И Ягужинский отступил. Тогда воск упал на кресло со стуком, голова откинулась и руки повисли. Подошёл Яков, шестипалый, и сложил эти слабые руки на локотники».

Сейчас эта замечательная восковая фигура находится в одном из залов Эрмитажа. Но и это ещё не памятник.

С определенной долей условности можно считать первыми памятниками Петру многочисленные деревья, якобы посаженные им собственноручно, о чём вот уже около трёхсот лет из поколения в поколение передаются предания и легенды. Если верить некоторым подсчетам, таких деревьев по России около двухсот. Почти все они овеяны народными легендами. Одна из самых известных – легенда о могучем дубе на Каменном острове, обнесённом специальной оградой, окруженном почётом и охраняемом государством. Согласно легенде, Пётр посадил этот дуб, находясь однажды в гостях у канцлера Головина, которому в то время принадлежал остров. Сегодня на этом памятном месте растет уже третий по счету «дуб Петра I». Старый дуб погиб в конце прошлого века. К празднованию 300-летия города, в 2003 году, решили посадить новое дерево, выращенное из желудя дуба Екатерининского парка в Царском Селе, однако спустя несколько лет преемник «охранителя Каменного острова» пал жертвой вандалов. В считаные дни было принято решение, что легендарное дерево необходимо Северной столице, и субботним утром октября 2010 года губернатор Санкт-Петербураг и писатель Даниил Гранин «возродили одну из утраченных достопримечательностей».