– Ну ладно, ладно, чего ты? – он мягко похлопал меня по спине, потом отстранился, чтобы получше рассмотреть. – Спортом бы тебе заняться, а то щуплый какой-то, как девка прям.

Неожиданным замечанием дядя вернул меня в равновесие. Напомнил, кто он такой.

– Да некогда, дядь Вить, весь в работе. Скажи лучше, ты-то как? Как здоровье?

– Здоровье как здоровье. Покажи мне хоть одного старика, которому бы не на что было жаловаться. – усмехнулся дядя и втянул меня в дом.

Внутри всё было точно так же, как я запомнил. Уютная прихожая со старинными напольными часами, в которых мерно покачивался начищенный до блеска серебристый маятник. На лакированном паркете овальный потёртый коврик, ваза в углу с десятком тростей и зонтов. И конечно картины на стенах, куда же без них. Дядя любил живопись почти так же нежно, как и литературу. В своё время он водил дружбу со многими именитыми художниками, помогал начинающим пробиться наверх, и ничего удивительного, что ему часто дарили полотна. Большая их часть была выставлена в галерее на втором этаже, а то, что туда не поместилось, рассыпалось по всем уголкам особняка.

– Да ты раздевайся, чего застыл? – суетливо подогнал меня дядя. – Проголодался, наверное? Скоро будет готово. Вещи пока в комнату забрось. А я пойду мясо караулить. Ты надолго приехал?

Последний вопрос дядя задал уже из гостиной.

Ждал он меня или нет, я так и не понял, но одно знал наверняка – наверху есть застеленная постель.

Так и оказалось. Всё в моей комнате было на прежних местах. И просторная кровать, и шкаф на изогнутых ножках, и письменный стол у окна, за которым я когда-то писал свой первый рассказ.

Стоило однажды заикнуться, что хочу быть писателем, и дядя завалил меня учебниками по стилистике, справочниками и словарями с такими названиями, что с первого раза не выговоришь. Всё, чем мучают студентов в вузах, мне пришлось читать в тринадцатилетнем возрасте. В результате жуткая каша, и ни одной толковой истории. Но поражения дядя упорно не принимал и настоял на университетском литературном образовании, диплом о котором пылится где-то у меня в квартире в одной коробке с исписанными черновыми тетрадями.

За окном слабо прорисовывались очертания ближайших сосен, а всё, что было дальше, таилось за завесой темноты. Жаль, погода дрянная, да и время позднее. В ясный день отсюда открывался прекрасный вид на озеро, который крепко ассоциировался у меня с финским роком. Стоит закрыть глаза, расслабиться и сразу послышится приглушённая песня «Night after night» в исполнении The Rasmus, покажутся серебристые воды Кошты, терпеливо стачивающие утёс. Тот самый, где никогда не было маяка, но так его не хватало.

Я бросил рюкзак на кровать, и позвонил Марине. Долго ждать не пришлось:

– Ну как там твой дядя? – первым делом спросила она.

– Живее всех живых. Как я и думал, всё с ним в порядке.

– В любом случае навестить его – плюсик в карму. Как посёлок? Уже нахлынули воспоминания?

Я отчётливо представил, как на последнем вопросе губки Марины скривились в лукавой усмешке.

– Неплохо. Встретил одну знакомую…

– Знакомую?

Она знала меня слишком хорошо, чтобы ревновать на пустом месте, и то, как ухватилась за это слово, значило лишь одно: даже безликое «знакомая» я произнес чересчур тепло. Мелочь, конечно, но иногда и этого хватает, чтобы понять всё, что надо.

Я не стал юлить и сказал, как есть:

– Да, просто знакомая. Давным-давно было иначе, но теперь у меня есть ты, и больше ничего не надо.

– Смотри у меня, а то когда приеду в угол поставлю.