– Уверена?

– Да. Взгляни на ее руку. У нее на пальце мозоль. Это из-за того, что она придерживала нитку у прялки, ты сам это видел. Ты видел, как она это делала! Этот мальчишка – Дебора Самсон.

– Есть только один способ убедиться в этом.

Голоса звучали приглушенно, словно во сне, а я еще не готова была проснуться. Нет, говоря начистоту, я не могла. Я сомневалась, что сумею открыть глаза, что смогу двинуть рукой или ногой, и все же мой затуманенный хмелем мозг пытался меня разбудить.

Чьи-то широкие ладони схватили меня за плечи и посадили. Мне удалось приоткрыть правый глаз и увидеть, кто мной интересуется. Передо мной стояли Спроут и его непричесанная жена.

Они пристально глядели на меня, и я вдруг осознала, в чем дело. Волна ужаса смыла сонное оцепенение, которое мною владело, но Спроут и его женушка еще не закончили. Миссис Спроут провела рукой по моей груди:

– Она их перевязала, но они тут.

Я охнула, ударила ее по руке и тут же свалилась с табурета, на котором провела несколько блаженных часов.

– Вызывайте констебля и вербовщика. Я видел, как она записывалась. Она обманом получила деньги! – выкрикнул кто-то.

– Ты их все потратила, Дебора Самсон? – спросил Спроут, помогая мне сесть на табурет.

Он не стал шарить по мне руками, чтобы убедиться, что его жена не ошиблась, – я знала, что он ей верит. Меня поймали с поличным. И я напилась.

Я помотала головой. Нет. Я их не потратила… не все… ведь так? Я вцепилась в поясную сумку, которая накануне представлялась мне средоточием моих надежд и благосостояния. В ней что-то одиноко звякнуло, и я с ужасом пересчитала то, что там обнаружила. Я не могла столько истратить. Кто-то забрал мои деньги.

– Ее сейчас вывернет. Пусть выметается! – завопила миссис Спроут. – Не хочу за ней убирать.

– Я заплачу, – пробормотала я, поднимаясь на ноги. Меня не стошнит. Не стошнит. – Мне только нужно добраться до дома и забрать деньги. Я все верну. Прошу, никому не говорите! – взмолилась я, обращаясь к мистеру Спроуту.

Я неверными шагами двинулась к двери, но мистер и миссис Спроут не собирались меня так легко отпускать.

– Слишком поздно, Дебора Самсон, – злорадно объявила миссис Спроут. – Ты слышала, что люди говорят. Они знают. Поползут слухи – если уже не поползли. Мы отправили за священником и за членами общины. Поделом тебе.

– Ступай, возьми деньги, которые ты получила, и верни их Исраэлю Вуду, – велел мистер Спроут более мягким тоном. – Сделай это прямо сейчас, и констебль отпустит тебя с миром. Насчет баптистов… тут я не знаю. Но ты хотя бы не окажешься за решеткой.

Двое престарелых членов общины при баптистской церкви, Клайд Уилкинс и Эзра Хендерсон, сопроводили меня обратно на ферму Томасов. Они оба особенно содействовали моему обращению после смерти преподобного Конанта. Я ехала на заднем сиденье повозки, слушала их разговоры, раскачиваясь из стороны в сторону и чувствуя себя отвратительнее, чем когда-либо в жизни.

Еще не рассвело, но мастер Уилкинс колотил в дверь, пока она не распахнулась и за ней не показались заспанный дьякон и перепуганная миссис Томас. Пока представители общины во всех подробностях описывали мои прегрешения, я стояла рядом, молча, признавая свою вину во всем, сжимая в руках франтовскую шляпу и покачиваясь из стороны в сторону в новых башмаках. Шляпу дьякона я умудрилась где-то потерять.

Когда они ушли, дьякон и миссис Томас уставились на меня. Их глаза ничего не выражали, губы были плотно сжаты, будто я принесла в дом весть о еще одной смерти. Потом дьякон указал в сторону моей комнаты и устало сказал: