На полу, на ковре, вокруг угощений расположились многочисленные гости. Среди общего веселого гула выделялись нежная мелодия – кто-то перебирал струны ситара. Возились в углу дети. Против двери, между неизвестным седым мужчиной и Хусейном сидела Джейран, бледная, с темными провалившимися глазами, и смотрела на него. Александр, оглушенный стуком своего бешено забившегося сердца, молчал, затем выдохнул: «Салам!» Водитель, хлопнув по плечу, усадил его на ковер.

Ему тотчас принесли миску, дымящийся горшок, лепешку и зачем-то толкушку и клещи, похожие на маленький русский ухват.

«Смотри на меня и кушай, как я. Сразу будешь здоровый», – водитель принялся за еду. Александр, вторя ему, ухватом взял горшок, перелил бульон в миску. Затем толкушкой размял оставшееся блюдо в горшочке. И, уже совсем освоившись, накрошил лепешку в жидкость и отправил первую ложку в рот. Горячий, пряный, щедро приправленный перцем и еще какой-то душистой травой бараний бульон был как лекарство. Мгновенно задышал нос, а раздираемое кашлем горло наконец смягчилось. Он ел баранину с фасолью и картошкой из горшочка, а потом пил бульон и снова возвращался к горшочку. Выступивший пот застилал глаза и мешал разглядеть Джейран. Но он и не смотрел на нее, только чувствовал ее и сознавал, что сердце заливает плотная жаркая волна и оно опять идет каким-то своим, отличным от ума и здравого смысла, путем и совсем его не слушается.

Поев, Александр вышел во двор умыться, потому что одна хворь, вышедшая из него, заместилась другой, опять не дававшей дышать, только уже по-другому. Он успел ополоснуть лицо и вытирался полотенцем, когда услышал свое имя.

– Как вы? – Джейран стояла рядом.

– Ты еще спрашиваешь? Заперла меня, а сама исчезла.

– Меня забрали, я не смогла вернуться за тобой.

– Кто такой Хусейн? Твой жених?

– Это мой брат. У меня будет жених – тот, что сидит рядом с ним. Его зовут Аббас.

– Ну так иди к нему! Что ты тут делаешь?

– Мы росли вместе. Наши отцы – друзья, они воевали13 вместе. Они шутили, что когда мы подрастем, то поженимся. Скоро придут сватать меня.

– Ты любишь его?

– Мы росли вместе. Наши родители – друзья.

– Ты любишь его? – Александр упрямо повторил.

Она не отвечала, смотрела, как будто впитывала и запоминала.

– Джейран! – молодые люди оглянулись. Хусейн стоял у крыльца.

Джейран молча пошла в дом.

Александр постоял – не помнил сколько, затем, очнувшись, прошел на кухню, разыскал там хозяйку – Джейран на нее похожа – бабушка ее? Поблагодарил ее и твердым шагом, не оглядываясь, пошел к такси. Через пятнадцать минут появился довольный водитель. Хлопнув себя по округлившемуся животу, он сел в автомобиль и протянул «русскому другу» сверток: «Мадар Бозорг передала».

«Большая мама», – перевел Александр. Из свертка так пахло свежими лепешками, что он не выдержал и развернул его. На колени выпал сложенный листок, вырванный из школьной тетради.

«Эскандар! Приезжайте в Кашан и приходите в обед на площадь у старой бани. Джейран», – Александр не сразу разобрал написанные в спешке слова.

В Кашане Александр, расплатившись с водителем, заселился в гостиницу, которая занимала старинный персидский дом. Он успел изучить свою маленькую комнату, которая запиралась легкими дверями-створками на крохотный висячий замок у самого верха. Окна с цветными стеклами-витражами распахивались во внутренний двор, погруженный в землю относительно уличного уровня для защиты жилища от жестокой жары и пыльной бури. Внутри квадратного двора бил маленький фонтанчик, росли деревья и кусты розмарина. По периметру стояли скамейки с расшитыми подушками и огромные, гулко звучащие пустотой бирюзовые глиняные кувшины, оплетенные выпуклым орнаментом. Дом, как крепость, был окружен высоким глинобитным забором.