Эта болезнь китайцев должна была со временем пройти. Отношения между англичанами и китайцами должны были продолжаться. Война 1840–1842 годов должна была безвозвратно уйти в историю.
Одновременно речь шла о том, чтобы между сторонами возникли и развивались торговые и иные отношения. Здесь жизнь требовала открытия Китая для торговли иностранцев в то время и прежде всего в Китае. Опиумная война (или война 1840–1842 годов) имела своей целью и открытие Китая для торговли, то есть имела цели, которые в конечном счете обеспечивали в перспективе интересы и англичан, и других иностранцев, и китайцев. Человечество так или иначе продвигается вперед. Итоги войны 1840–1842 годов шли на пользу движению человечества по этому пути.
Важно также обратить внимание на то, что в свое время купцы и иные иностранцы понимали, что война рано или поздно неизбежна, а также считали, что военную победу над китайцами способна одержать и Англия, и военный флот любой другой страны даже в одиночку. Таким было реальное соотношение военных сил в то время. Следовательно,
•. и война была неизбежна из-за столкновения интересов сторон;
•. и поражение Китая в этой войне было неизбежно;
•. и открытие периода, когда война оказалась и казалась естественным средством решения проблем во взаимоотношениях китайцев и иностранцев, было неизбежно;
•. и стремление китайцев устранить неизбежность их поражения в грядущих войнах и, более того, овладеть всеми видами вооружений и достичь такого положения, такой расстановки и соотношения сил, когда Китай в военном плане сможет диктовать иностранцам, остальному человечеству свои условия, – все это оказалось неизбежным следствием англо-китайской войны 1840–1842 годов.
Если некоторые американцы видели (рассматривали) военную немощь (неспособность) Китая скорее как нечто странное, чем то, что достойно презрения, то их чувства в связи с трусостью были более сильными (С. 33–34). Даже окруженная мифами, небылицами Великая стена на севере оказывалась в их глазах символом трусости или малодушия китайцев. Дулитл заявлял: «Проявления трусости вызывают нападения, потому что таким образом выставляется напоказ страх» (С. 34).
Купцы упоминали о технологической и научной отсталости Китая. Однако репутация Китая как изобретателя орудийного пороха, компаса, прививок и печатания вызывала вопросы в связи с такого рода утверждениями. Некоторые указывали на то, что китайцы использовали порох только в хлопушках, фейерверках и так продолжалось вплоть до той поры, пока Запад не познакомил их с орудиями (пушками). Утверждалось также, что китайские моряки все еще оставались «жителями берега, сухопутными моряками», которые боялись потерять сушу из вида, несмотря на то что их предшественники, предки изобрели компас. Некоторые купцы настаивали на том, что поскольку научное познание вослед за этими изобретениями никогда не было в полной мере осознано (осуществлено) китайцами, поэтому все эти изобретения были в большей степени своего рода случайностями, чем настоящими открытиями. Некоторые утверждали, что все эти изобретения попали в Китай с Запада через Индию и были похищены с целью удовлетворения тщеславия китайцев (С. 34). Многие купцы считали, что китайское общество было полностью застывшим, статичным. Фаннинг писал: «Китайцы – это странные люди в этом смысле, склонные следовать старым обычаям и формам». Другой считал, что китайцы, по сути дела, «проявляли враждебность к каким бы то ни было улучшениям». Еще один купец пришел к заключению о том, что «если бы мир был таким, как китайцы, мы должны были бы носить фиговые листочки» (С. 35).