– Ну, тогда пошли! – бодро сказал он старшему брату. – Кто смел, тот не медлит. Чем меньше будем собираться, тем вернее выиграем.

Если уж отговорить Харальда не удалось, действовать следовало быстрее, пока фризы не опомнились и не породили схожий замысел. Быстрым и успешным ударом по усадьбе Альдхельма можно было лишить мятежно настроенных фризов вождя и отбить у прочих охоту ссориться с норманнами.

Из усадьбы вышли в темноте – пока дружина собиралась и обсуждала свои предстоящие действия, сумерки сгустились. Похолодало – шел только «ягнячий месяц», как его называли северяне, и апрель, как говорили христиане – но от вина и возбуждения всем было жарко. В распоряжении Харальда сейчас находилось около трехсот человек – остальные двести, то есть дружина Гейра ярла на его трех кораблях, сейчас была в море и сторожила ближайшие подступы к Дорестаду. Всю теплую половину года, время походов, эта мера была необходима, чтобы отпугнуть более слабых охотников до богатства чужих городов или хотя бы предупредить о появлении сильных. И хотя фризов, имеющих право носить оружие, в вике насчитывалось больше, это не смущало Харальда. Фризам еще предстояло собраться и вооружиться, а норманны были уже готовы.

– Чем больше думаю, тем больше убеждаюсь, что это все случилось вовремя, – бросил Харальд брату, который шел рядом с ним. – Если мы не оторвем голову Альдхельму сейчас, то очень скоро он попытается оторвать голову нам. И тогда это была бы неожиданность для нас. Но на свою беду этот козел безрогий спьяну проболтался. И теперь это все станет неожиданностью для него. Для нас все случившееся – к лучшему.

– Ну, есть чуть-чуть, – согласился Рерик. – По крайней мере, оскорблять нашего отца ни одна собака больше не посмеет. За это я никакого виргельда не возьму, и на суд эделингов никого вызывать не собираюсь!

Оскорбления, брошенные Альдхельмом и его сыном Элландом, жгли душу тем сильнее, что в них содержалась кое-какая правда. Отец Харальда и Рерика, Хальвдан Ютландский, происходил из рода, который издавна владел островом Съялланд и иными ютландскими землями, и сам он незадолго до смерти успел обосноваться в Южной Ютландии и завладеть знаменитым виком Хейдабьюр, одним из крупнейших на северных морях. Вик в Слиа-фьорде, приносящий большую прибыть от торговых пошлин, издавна был предметом раздора могучих вождей. Лет сорок назад его захватил Годфред Датский, грозный и удачливый воитель, сумевший прибрать к рукам столько земель и городов, сколько удавалось немногим – разве что Ивару Широкие Объятия или Харальду Боевому Зубу. Его набегов боялись и венды, и франки, и фризы, и валлоны, и британцы. Сам могучий император Карл, не раз с ним воевавший, приглашал Годфреда на переговоры, предлагал союз – а тот даже не пожелал встретиться с императором, потому что мир с франками ему ничего не давал, а в своей способности наносить им новые удары он не сомневался.

После смерти Годфреда его владения в Южной Ютландии еще несколько раз переходили из рук в руки, на его юных сыновей даже снаряжал корабли сам король франков, и в конце концов этой землей завладел Хальвдан Ютландский. Но владеть ею ему досталось всего несколько лет. Явился новый враг – Сигимар Хитрый, вестманландец, которого поддерживал свейский конунг. В сражении с Сигимаром Хальвдан погиб, а его жена чудом сумела бежать, унося с собой двоих сыновей – одного трех лет от роду, а второго почти новорожденного.

Выросшие в Смалёнде, на родине матери, в доме ее брата Ингвара конунга, сыновья Хальвдана около трех лет назад дали обет отомстить роду Сигимара за гибель отца и вернуть свои родовые владения. С первой частью обета они справились – Ингви конунг, второй сын Сигимара, погиб во Франкии от их руки, и Золотой Дракон, родовое сокровище, потерянное Хальвданом, вернулось к его сыновьям. Что же касается возвращения Ютландии, то для этого они пока не набрали достаточно сил. Ведь из сыновей Сигимара Хитрого в живых оставалось пятеро, а их было только двое.