Почти задаю этот вопрос, почти спрашиваю, оборотень он или нет, но вовремя прикусываю свой язык. К чему мне эта информация? К тому, чтобы нервничать и думать, связан ли он Ларсом? Оборотней полно в нашем мире, они все больше сроднились с людьми, не стоит нагнетать.

– Да нет, ничего, и меня уже можно отпустить, – опускаю свои глаза вниз и с сожалением внутри чувствую, как сильные руки незнакомца больше не держат меня. – Идем, есть очень хочется.

Сколько неловкости между нами, это нечто. Пора заканчивать. Этот вечер не может стать еще более странным.

– Прошу, – Незнакомец изображает приглашающий жест, и мы вдвоем заходим в помещение, гордо именуемое мной и родителями кухней–столовой На современный манер, конечно, так–то это горница. – У меня здесь каша прямиком из печи, будешь? Пшенная. Еще есть хлеб и вяленое мясо.

– Хлеб тоже из печи? – заглядываю в чугунный котелок с любопытством.

– Нет, его я купил, заранее, до того, как попасть сюда. Не поверишь, шел за хлебом и оказался в доме твоих предков. Н–да, забавно иногда бывает, – говорит мужчина, накладывая есть мне и себе.

Посуда в доме в основном современная, мы с родителями не смогли отказать себе в этом удобстве.

– Спасибо, – киваю и аккуратно обхватываю тарелку обеими руками.

– Меня еще никто не благодарил так много за один день, расслабься уже, не съем я тебя. И за пистолет извини, неувязочка вышла.

– Ничего, бывает, – пожимаю плечами. – мой день сегодня такой странный, что я уже ничему не удивляюсь. Логично, если он и закончится необычно.

– Поделишься? – тут же спрашивает незнакомец.

Мне слышится обеспокоенность в его голосе, бросаю на него взгляд из–под опущенных ресниц. Не может же его в самом деле волновать, что у меня произошло. Мы с ним два незнакомца друг другу, волею судьбы коротающие ночь в одном месте.

– Скажем так, я тоже с утра не предполагала, что закончу день здесь, – отвечаю обтекаемо.

– Я догадался, – хмурится мужчина. – С родителями поругалась? Они не будут волноваться? Может быть, их все же стоит предупредить о том, где ты.

Хах, действительно, какие еще могут быть проблемы у молоденькой девушки, я выгляжу младше своих двадцати трех, при покупке вина в магазине у меня до сих пор просят документы. Тем более обручальное кольцо я сняла еще в торговом центре, тоже подкинула кому–то, искренне желая, чтобы оно принесло денег новой владелице, когда она отправится в ломбард, чтобы его сдать.

– Они ушли, а я взрослая девочка, мне двадцать три, – зачем–то уточняю.

– О да, очень взрослая, ты права, что это я, – усмехается мужчина. – Что ж, тогда взрослая девочка, может быть, еще кому–то сообщит, что она здесь? Или ты сообщила?

– Боишься, что сюда кто–то придет? – отставляю от себя тарелку и смотрю прямо на незнакомца. – От меня точно никто. Я сюда ехала в надежде спрятаться, так же, как и ты.

– Но теперь здесь небезопасно со мной, ты бы все же предупредила кого–то, – хмурится он.

Мы снова делаем это, мы устанавливаем прямой зрительный контакт. И снова посторонний мир со своими звуками отходит на второй план, разве что в этот раз я готова к подобному.

– Нет, – коротко отвечаю и отвожу взгляд первая. – Мобильника при мне нет, не переживай, по нему не отследят. И ты меня не убьешь, не нагнетай, уже бы убил, а не кормил, тратя на меня пищу.

– Мне не жалко, ты мало съела, давай еще, вон какая худющая, – в голосе мужчины слышится непонятная тоска.

Я решаю не зацикливаться на интонациях его голоса, я совсем не знаю этого человека, я могу ошибаться. Снова тянусь за тарелкой, но задеваю рукой лежащую на столе ложку, и она падает на пол. Хочу поднять, но незнакомец останавливает меня, хватая чуть выше локтя, как раз там, где держал Ларс.