В этом случае мне не пришлось снова уродовать свое лицо болячками. Ведь для всех я все еще была не совсем здорова.

В целом при таком раскладе меня все устраивало. Не нужно изображать из себя убитую горем жену. Все ведь при дворе понимали, что император просто сослал меня. Это было видно по довольным лицам тощих блондинок фрейлин, выстроившихся в ряд. Вот они не стали надевать головные уборы и скрывать свои довольные лица. Провожать меня в дальнюю дорогу вышел, наверное, весь дворец. Начиная от полотерок и посудомоек и заканчивая главным магом и императорским казначеем с дочками Соли и Моли. Кто есть кто, мне мавка тихо подсказывала, пока мы проходили мимо них.

Только вот сам император, мой супруг, не пришел проститься.

Впрочем, вдовствующая императрица тоже не почтила меня своим вниманием. Мать супруга сослалась на плохое самочувствие и лишь прислала мне напутственное письмо накануне отъезда. В нем она поучала меня, как и что я должна буду делать вдали от мужа, и желала мне скорейшего избавления от недуга, не давшего ей возможности проститься со мной лично. Так что я поняла, что, говоря о плохом самочувствии, она имела ввиду меня, а не себя. Ведь, судя по словам мавки, родительница моего супруга здорова, и никакая хворь ее давно уже не берет.

Поэтому мою служанку так и задело отсутствие на прощальной церемонии моего супруга и его матушки.

– Нет, ну вот это наглость. Про вашего супруга я молчу. Он император и может делать, что хочет. Но его матушка… Могла же ведь надеть скрытник и выйти попрощаться, раз так боится заразиться от вас! Да у нее шкура покрепче панциря Черных пауков Аддарсии. Она столько лет прожила при дворе и верховодила тут! Да ее никакая зараза не возьмет, змеюку эту! – не могла успокоиться и чихвостила мою свекровь мавка, когда мы только отъезжали от дворца. – И вы правы, госпожа, от нее вам ничего хорошего не перепадет. Может, и к лучшему, что мы уезжаем?

Тогда я согласилась я мавкой. А за последние несколько часов, пока моя служанка мирно посапывала, была занята составлением планов на будущее, в которых не было место ни дорогому супругу, ни уж тем более его мамаше.

И вот просунувшая вдруг мавка отвлекла меня.

– Кокой сигнал? – складывая пополам листок с пометками и закрывая книгу, спросила я.

– Когда отъезжали, я договорилась с Гансом, что он постучит три раза минут за пятнадцать до остановки, – пояснила мавка и, забрав у меня книгу, подала скрытник, сшитый из темно-зеленого бархата и украшенный серебристой вышивкой и жемчугом.

– Я не слышала никакого стука. Тебе, наверное, приснилось, – все же не поверила ей.

Я же, в отличие от нее не спала, а стука не слышала. И вообще, за все время пути привыкла к тишине. Ни один из сопровождающих нас членов императорской охраны ни разу не мелькнул в окне, не проехал мимо и не заговорил со мной. Если бы не знала, что они точно есть, то решила бы, что мы одни в этой снежной пустыне.

– Да, нет госпожа, я точно слышала. Погодите, сейчас все узнаю.

Служанка развернулась и, встав коленями на свое сиденье, потянулась, чтобы открыть небольшое окошко. Перекинувшись несколькими фразами с возничим, шустро заняла свое место, а потом начала помогать мне надеть головной убор.

– Уже минут через пять мы будем проезжать через один небольшой городок, название не помню, но в листке написано. Ну а еще минут через пять-десять мы подъедем к замку здешнего лорда, там вас уже ждут.

– Ждут?

Что-то в голосе мавки меня напрягло.

– Ну конечно, это во дворце вы просто жена императора, а для простых жителей империи вы надежда на лучшую жизнь. Ведь только истинная сможет растопить сердце Ледяного дракона, и тогда вечная зима пойдет на убыль. Так что не забывайте этого, госпожа. Улыбайтесь и не думайте о плохом, – наставляла меня мавка.