Метке я не доверяла. С нее станется устроить притяжение к любому предмету. Я не горела желанием стать любимой тумбочкой дракона, а потому выбирала с умом. Притяжение к какой вещи не вызовет у Кайвена вопросов? Это должно быть что-то важное для него. То, что он и без того любит.

Наши с Гривсом взгляды сошлись на короне. Без всяких сомнений, она важна и дорога дракону. Так почему бы не стать ею? «Ох, я и дерзкая!» – то ли ужаснулась, то ли восхитилась сама собой.

Выбор сделан, я приступила к действиям. Для начала спрятала перстень за пьедестал, на котором стояла корона. Оставить его при смене обличья невозможно. Дракон уйдет, я верну свой облик и заберу перстень.

Следом я разделась догола. Корона Сумеречных драконов в рясе или белье – перебор.

Одежду запихнула под диван. Не представляю, что служанка подумает, если во время уборки найдет в покоях господаря рясу с женским бельем. Но жрец и так уже все видел. Вряд ли будет хуже.

Туда же я спрятала настоящую корону. Должна остаться только одна. Едва контакт с реликтом разорвался, я перестала видеть Гривса. Неприятно снова быть одной, но сейчас все равно не до общения.

Наконец, сменив обличье, я заняла место короны на пьедестале. Вот и все, дело сделано. Очень надеюсь, что я об этом не пожелаю.

Впрочем, менять что-то было поздно. Дверь в покои открылась, и вошел Кайвен.

14. Глава четырнадцатая, где я провела ночь с драконом

Кайвен опустился на колени перед лежащим на полу жрецом, зубами вытащил пробку из флакона с микстурой и, поддерживая голову Мардука, влил немного ему в рот. Жрец дернулся, закашлялся, резко сел и принялся отплевываться.

— Что это за дрянь? — кривясь и вытирая рот рукавом рясы, просипел он.

— Твоя микстура.

— Какая еще микстура?

— Ту, что ты просил принести. У тебя провалы в памяти? — Кайвен разозлился, но это был хороший знак.

Нежность, тяга и прочие глупости по отношению к жрецу исчезли. Слава крыльям и чешуе, отпустило! Кайвен едва не рассмеялся от облегчения. Сдержался лишь потому, что жрец счел бы его ненормальным. Он и так наверняка уже всякое подумал.

— Вот, — Кайвен протянул ему флакон, — твоя микстура.

Мардук удивленно моргнул.

— Это притирка для лысины. Кожа на голове сохнет, — пояснил он. — Мажу на ночь.

Нет, Кайвен точно спятит. Если метка не сведет его с ума, так собственные подданные добьют. Притирка на ночь! Но хотя бы понятно, почему она стоит на тумбе возле кровати.

— Ты пришел ко мне, тебе стало плохо, и ты попросил принести микстуру, — пояснил Кайвен, чувствуя, что теряет терпение.

— Плохо? Мне? — поразился жрец.

— Чему ты удивляешься? Когда я вошел, ты лежал на полу без сознания.

— И правда, — пробормотал он. — Я пришел и увидел вас… в… моей ря… — жрец резко оборвал сам себя. — Да-да, мне было очень плохо. Вот и мерещилось всякое.

— Ты помнишь, о чем мы говорили?

— Боюсь, что нет, — качнул головой Мардук. — Последнее, что помню – я был у ваших жен. Лекарь ждет вас, он хочет что-то сказать.

Кайвен резко выпрямился и встал с колен. Заботу о подданном он проявил, достаточно. Дальше Мардук сам может о себе позаботиться.

— Я немедленно навещу жен, — кивнул Кайвен и добавил: — Один.

— Конечно, — поспешно согласился жрец. — У меня тоже есть дела. Надо рясы пересчитать…

— Какие еще рясы? — не понял Кайвен, но жрец сделал вид, что не расслышал.

Вместо этого он спросил:

— Но зачем вы меня вызывали? Слуга передал, что вы хотели что-то обсудить.

— Мы уже обсудили.

— Вот как, — лицо жреца вытянулось.

Он перевел задумчивый взгляд на окно и, не мигая, надолго застыл в этой позе. Все же он не в порядке. Надо бы направить к нему лекаря, пусть осмотрит.