-Да, - согласилась девушка. – Спасибо. – Она повернулась ко мне: глаза и правда блестели влагой. – Наставник рассказал мне об этом перед собранием. И о планах Келлфера. Мы пытались убедить остальных, но нас не слышали.

-Это я понимаю, - невесело усмехнулась я. – Келлфер говорил, что попытался образумить каждого. Думаете, Теа нас как-то заговорила?

-Нет, - качнул головой Цион. – Это не нужно. В верности вы поддерживали сами себя и друг друга. Разум отказывается считать основы своей жизни и образа себя гнилыми. Особенно если люди любят себя за то, что они делают, и считают свое дело – главным, что определяет их приличие в собственных глазах.

-Келлфер говорил о том же, - озвучила Ула мою мысль.

-Келлфер разбирается в нюансах человеческих душ лучше, чем все мы. И лучше, чем Теа. Но он не станет стараться заполучить каждого наставника и тем более ученика. Людям его масштаба такие мелочи не слишком интересны.

Мне вспомнилось, как Келлфер вытащил меня. Как говорил со мной, как создал иллюзию, как обнимал после… Как он старался меня заполучить, если пользоваться терминологией Циона.

Я не была «каждым»?

-Зачем же вы позвали именно его?

-Предположил, что ему будет не плевать. Большинству тех, кто мог бы как-то сковать Теа, наплевать на Империю и даже сам Альвиар, а те, кому не наплевать – слишком слабы. Я думал оповестить Роберта, но не был уверен, не в сговоре ли он с Теа. Если я бы ошибся, это означало бы для меня смерть.

Роберт был еще одним директором Приюта Тайного знания, героем последней войны – как и Теа! – и, говорили, очень добрым человеком.

-Директор Роберт не стал бы всех убивать, - тихо сказала Ула. За стол она все еще не садилась. – Келлфер же уничтожит всех. Он же убьет и Теа.

-Теа как раз в безопасности, - усмехнулся Цион. – По крайней мере, пока. Келлфер любит порядок, и я предполагаю, хаос на континенте, который начнется со смертью половины именитых семей, его не прельщает.

Ула вдруг резко обернулась. Губы ее дрожали.

-Какие были клятвы? – проговорила она медленно.

-И такие тоже.

-Свет… - закрыла она ладонью рот.

И как подкошенная рухнула на стул. Цион придержал ее за предплечье. Я успела заметить, как Ула вздрогнула от его прикосновения.

-Вы сказали, что разочарованы в идеалистичности Теа, - повторила я. – Что же это за идеалы?

-Она строит лучший мир, - ответил Цион. – Как и вы.

-Зачем вы это говорите? – вдруг возмущенно набросилась на него Ула. – Зачем?!

-Келлфер попросил меня быть честным с Ларианой.

Я только смогла кивнуть:

-Спасибо. Теперь я понимаю еще меньше. Последние двенадцать лет я знала, зачем живу. Вчера я нашла новые, уничтожившие меня ответы. И сейчас вы говорите, что и то, и то – неверно. Что Теа строит лучший мир ради благой цели, что она при этом пользуется ужасными методами, что мы по ее приказу творим добро, но что она сделала нас рабами культа… - Мой голос звенел. – Это…

-Мир никогда не был черно-белым, Лариана, - невозмутимо пожал плечами Цион. Он кивнул в сторону входа на плавучую платформу, где давала указания хозяйке «Дома светлячков» опоздавшая Иловирис: - Возьмем хотя бы Иловирис. Она старается вытащить наставников из Обители куда сильнее, чем вы, хоть и куда менее мнит себя спасителем.

Упрек, который содержался в этом простой фразе, обрезал меня, как бритвой. Мне захотелось тут же оправдаться: мол, я пока еще в шоке, поэтому и не успела сделать ничего, но я посмотрела на склонившую голову Улу и прикусила язык.

14. 14. Иловирис

Иловирис и не пыталась быть тихой. Ее всегда окружал шум – и звуковой, и световой. Переливы дорогих ярко-багряных юбок, блеск серебра и золота, театральные жесты, высокий, чуть визгливый голос. Когда я смотрела на нее, мне казалось, что она как-то изменила свою внешность: губы были чересчур красными, локоны – смоляными, кожа – мраморно-белой. Невероятная красавица, заполнявшая собой пространство.