Цион отставил от себя пустой стакан, в котором влажными алмазами сверкал лед. Мне показалось, что он с беспокойством посмотрел на Улу и ответил скорее ей, чем мне:

-Какими бы мотивами Теа ни руководствовалась, по ее приказам вы творили добро. Каждый вылеченный вами человек был ранен – а сейчас жив, каждый ученик обучен. Не вижу причин сомневаться в себе.

Слова Циона ощущались окончательными, вескими. В противовес Уле, он был старшим из наставников – и доверенным лицом Теа. К нему даже его коллеги обращались на «вы», а ученики и вовсе робели под тяжелым взглядом. Его взметнувшаяся вверх рука на том собрании, если подумать, означала даже больше, чем Улы. Почему мне не приходило это в голову раньше?

-Нами? – переспросила я. – Вы не относите себя к нам?

-Долгое время я исполнял поручения Теа, не будучи слепым, как вы. Однако сейчас, когда эта лодка идет ко дну, я предпочту связаться с Приютом Тайного знания, а не потонуть вместе с ней, - спокойно ответил Цион.

Рядом с теплой Улой он казался воплощением холода: плотное серебристо-голубое одеяние, в котором мужчине почему-то не было жарко, белоснежные, как и у большинства пурпурноземельцев волосы, ледяные голубые глаза, светлая кожа, какая-то величественность в жестах. Даже голос его казался прохладным, как ветер.

Я глядела на него во все глаза. Лучший целитель, если не считать самой Теа, что я знала, похоже, разделял наши взгляды лишь отчасти. Но ведь и Теа не была слепой! Неужели она понимала, что холодный, спокойный и такой надежный Цион не верит в идеалы Обители?

«Да что ты знаешь о настоящих идеалах Обители?» - зло поправила я себя.

-То есть для вас исцелять больных не так важно?

Ула тяжело вздохнула и отвернулась к дереву. Пальцы ее гладили переплетения перил террасы.

-Мои взгляды мало что меняют, - пожал плечами Цион.

-Расскажите Лариане то, что рассказывали мне, пожалуйста, - попросила его Ула.

-Ты говоришь об указаниях Теа. – Целитель не спрашивал. – Не вижу смысла, Лариана и так здесь.

-Что за указания? – выдохнула я. Внутри змеей сжалось предчувствие.

-Она требовала у именитых клятвы. Давала инструкции, как убедить их дать эти клятвы. Вплоть до… - Голос Улы дрожал. – До того, чтобы ухудшить самочувствие. Только, - поспешно спохватилась она, увидев мое лицо, – всегда всех вылечивала, даже тех, кто отказывался! Всегда.

-Вы об этом знали?! – обратилась я к Циону. Меня трясло, почти как тогда, в ночном саду, в объятиях Келлфера. – Вы ничего нам не сказали!

-Вместо этого я поставил в известность Келлфера, - холодно отозвался Цион.

-Почему? Теа же доверяла вам?

-Потому что увидел, что этот культ обречен. Теа – экстраординарный человек. Но она слишком много власти хочет сосредоточить в своих руках. Если бы она при этом не беспокоилась об аморфном благе и рассуждала бы исключительно ясно, я готов был бы поставить на нее. Но она разочаровала меня.

-Как? – Губы плохо слушались.

-Своей идеалистичностью.

-Вы предали ее, потому что она слишком добрая? – переспросила я.

-Теа не светлая, если ты говоришь об этом.

Ула встала с кресла и оперлась на перила. Ветер трепал ее легкие волосы и простое белое платье – мы все носили такие. На Циона она не смотрела.

-Мы все для наставника Циона – глупые светлые целители, - прошептала Ула куда-то в сторону реки. Мне показалось, что в ее голосе звучат слезы.

-Я не считаю вас глупыми. – Целитель жестом подозвал хозяйку, и она, почтительно склонившись, наполнила его стакан зеленой жидкостью, а потом бесшумно убежала. – Вы выбрали уязвимую идеологию. Не передергивай, Ула. Если бы не я, тебя бы здесь не было.