-    Ой, а что, Марк уже ушёл? - Вот и бабушка, как всегда, легка на помине.
    -    Да, ушёл. Ты его знаешь? Кто он такой вообще?
    -    Знаю, конечно. Это Марк Строжин. Он из этих самых приезжих, первый тут обосновался, я рассказывала тебе, помнишь? И, по-моему, он главный у них.
    -    Почему ты так решила?
    -    Да как - почему? Это же видно. Как с ним разговаривают, как обращаются и, вообще, относятся. Точно говорю тебе - он у них за начальника.
    -    Я верю, бабуль. Что ты так разволновалась? Лицо даже покраснело. Давление мерила?
Людмила Степановна и правда выглядела неважно - раскраснелась, разнервничалась, вспотела.
    -    Это я от духовки. Жарко больно в доме, сейчас отдышусь, пройдёт.
Бабушка села на пенёк, оставшийся от старой яблони, спиленной в прошлом году, и обмахнулась журналом.
    -    Сегодня, вроде, не так жарко, Есь, правда? Хоть ветерок появился.
    -    Ага. А кто это у нас там проснулся?
Коляска закачалась, над бортиками появились маленькие руки и вцепились в синюю ткань. Ивэн подтянулся и через секунду уже сидел в коляске, сонно рассматривая окружающую обстановку. Увидел Есению, заулыбался и протянул обе руки к ней.
    -    На!
    -    Слышь, Есь, - засмеялась бабушка. - Это он тебе себя предлагает. "На", говорит, возьми меня, значит.
    -    Ну иди, раз предлагаешь. - Есения взяла мальчика на руки. Тёплые ладошки обвили ей шею, крохотный нос уткнулся в ключицу, и Ивэн довольно заурчал. Маленький и доверчивый, он так трогательно жался, что у Есении в который раз защемило сердце от нежности.
"Ну до чего славный малыш".