Сделать этого я, естественно, не могла.

– Тут такое дело, – замямлил тот, что притащил сюда. – Она ж под замораживателем.

Дядя фыркнул, едва не выронив сигару, и покосился в сторону малой гостиной. Оттуда доносились приглушенные мужские голоса.

– По-другому не управились? Гляжу, у Гекка рожа в кровище…

Тот что-то неразборчиво промычал, и за него пояснил товарищ, крепче сжав пальцы на моих плечах:

– Больно резвая оказалась! Еле нагнали.

– Ладно. Отволоки леди в ее покои, пока не очухалась. И пусть кто-нибудь из служанок отмоет и залечит царапины. А то словно из помойки достали!

– Да, господин.

Я снова оказалась перекинута через плечо.

– И поаккуратнее лапищами своими! Не наделай новых синяков. Мне и без того улаживать вопросы с заждавшимися женихами. Придется им жребий бросать, кто уедет сегодня с невестой, а кто пустится в погоню за ее сестрицей. Благо одну уже пристроили.

Сердце сжалось от его последних слов.

Неужели кому-то не удалось сбежать? Это точно не Ада, иначе дядька не спрашивал бы, которая я из близняшек. Значит, либо Эмили, либо Вивьен.

В комнате было все так, как я оставила перед побегом.

Выпотрошенный альбом на кровати – он лишился портретов мамы и папы, нарисованных мной в моменты грусти.

Аде пришло в голову, что каждой из нас захотелось бы иметь изображение родителей, когда окажемся далеко от родного дома. И она была права. Девочки выбрали те рисунки, которые им особенно приглянулись. У меня тоже в сумке лежал сложенный вчетверо лист, с которого смотрела красивая женщина и молодой, еще не отрастивший бороду мужчина. Почему-то именно этот портрет мне нравился больше всего, хотя такими родителей совсем не помнила. Я срисовала их накануне папиных похорон, с картины, что висела в его спальне.

Распахнутые дверцы платяного шкафа сразу намекали на сборы впопыхах.

Вот только ничего из одежды я с собой так и не взяла. Обнаружила тогда, что сумку с расширителем пространства не купила – потратила все деньги на старинный комплект украшений, привлекший в лавке старьевщика.

Помню это странное волнение, неизведанное ранее чувство предвкушения чего-то особенного. Едва взглянула на темный невзрачный камушек в оправе кулона, так сразу возжелала взять в руки.

Он оказался частью гарнитура и продавался только вместе с остальными вещами. Но именно этот экземпляр камня завладел вниманием всецело. Его я себе и оставила. Другие подарила девочкам. Что интересно, сестры без раздумий выбрали каждая свое украшение, и ни один выбор не совпал с другим.

Серьги, кулон на цепочке, колечко и брошь. Четыре. Они будто все эти годы ждали именно нас.

Захотелось поднять руку и прикоснуться к камню. На удивление получилось! Действие замораживателя сходило на нет, но ногами я все еще не владела. Стояла посреди комнаты, как памятник самой себе. Дядин наемник не стал бросать меня на кровать, а просто стащил с плеча и оставил в вертикальном положении.

Я усиленно пыталась скинуть чары, тужась и напрягая мышцы, хотя точно знала, что это так не работает. Магия возьмет столько времени, на сколько был настроен артефакт, которым ударили в спину.

В двери робко постучали.

Я открыла рот, чтобы ответить, но все еще не могла говорить. Видно, по ту сторону были осведомлены об этом, потому что послышался щелчок и шаги внутрь.

– Доброй ночи, миледи, – прощебетала Лора, наша служанка.

Одна из немногих, которые остались в доме после смерти папы. Остальных дядька уволил.

Она обошла меня со спины, остановившись напротив. Стукнула об пол металлической чашей с водой, в которой плавала белая тряпка, и подняла виноватые карие глаза. Лоре было немногим больше лет, чем мне. Ее матушка трудилась поваром в нашей семье с тех пор, как нам с Адой исполнилось девять.