- Если вам, господин, удобнее чтобы я называла вещи своими именами, то разумеется я могу и так. - говорю совершенно серьёзно. - В мою писю вы не будете погружать никакие предметы. Не будете её касаться тем более, не будете трахать меня туда.

- В последнем, можешь даже не сомневаться.

Я прям чувствую моральное удовлетворение от того, что у Амона подпортилось настроение.

- Этот пункт очень важен для меня. Я хочу, чтобы он в договоре был прописан. Внешние стимуляторы клитора я оставляю.

- Можем и их убрать. Меня всё равно волнует больше только моё личное удовлетворение.

- Как пожелаете! – натянуто улыбаюсь. – Ещё, я хочу оставить за собой право внести изменения если в ходе сессий появится то, что я не смогу вынести.

- Для этого есть стоп слово!

- Красный?

- Мультиков насмотрелась?! – Амон становится всё серьёзней. – Я не изобретал велосипед. Если возникнет ситуация при которой ты что-то не можешь вынести, ты так и говоришь «Стоп»!

- И последнее, но для меня не менее важное. – смотрю в глаза Амона с вызовом. – Приглушённый свет! Причём значительно приглушённый. Мне очень сложно будет расслабиться, господин. И вы, наверняка, будете это чувствовать.

- Исключено! Я что в потёмках искать тебя должен?

- Почему в потёмках. Я прошу приглушать свет ну хотя бы… – встаю с места и подхожу к основному освещению. Убавляю его до полумрака.

- Чуть ярче! – добавляю совсем немножечко. – Хорошо, мне этого хватит.

Фух, а я думала он не согласится!

Приглушённый свет мне нужен не только потому, что мне действительно некомфортно при ярком освещении, но и для того, чтобы Амон не видел синяков на моём теле.

Удары стеком, были не такими, прям уж и сильными. Просто кожа у меня очень чувствительная, от малейшего прикосновения появляются покраснения и синяки. Это совершенно не страшно. Просто особенности моего тела и не более, но мужчинку пугать мне действительно не хочется.

Хотя кого я обманываю? Ему будет плевать.

- Какой из пунктов убираешь?

- Что?

- У тебя права только на два пункта. Тут выходит, что три.

- Все три очень важны для меня.

- Два!

- Все три! Если не соглашаетесь, значит возвращайте меня Дамиру. – «Пан, или пропал»!

12. 12 Глава

- Мидас! – громко крикнул Амон и уже через пару мгновений на пороге появился мистер, — «Вас это не касается»! Теперь я знаю, как зовут мужчину на самом деле, но вряд ли я буду обращаться к нему по имени.

- Мидас, позвони Алу-Багаутдину и скажи…

- Это не честно! – сдуваюсь я.

Амон жестом показал водителю, что он может быть свободным и переводит на меня суровый взгляд.

- Встань, разденься! – приказ.

Без колебаний. Встаю со стула и снимаю, всё тот же халат.

- Повернись!

Неспешно выполняю приказ, уже понимая, что он всё понял.

- Что и требовалось доказать!

Говорит спокойно, разглядывая мои синяки.

- Тебе Дамир сказал, что у меня имеются садистские наклонности?

- Нет! Ничего такого он не говорил. Наоборот, сказал, что ваши Сабы на вас не жаловались.

- Вот именно, Камилла. Я не получаю удовольствия от вида слёз нижней, за исключением если эти слёзы не от удовольствия. И в теме я не один год. Разумеется, на наших сессиях допускается приглушённый свет, но я должен видеть реакцию твоего тела.

Я предполагал, что твоя кожа чувствительная, но не думал, что до такой степени. Я хочу, чтобы ты кричала от удовольствия, а не от боли! Мне важно и видеть, и слышать тебя. Чувствовать твою отдачу. – Пойми, Камилла, это очень важно!

- Что касается перетягивания груди. – Амон некоторое время молча смотрит на меня – Мы попробуем с тобою всё постепенно. Зажимы для сосков, возможно, уберём, но, перетягивание, связывание и прочее. – Тебе нечего боятся, Камила. Даже начинающий верхний редко до такой степени не рассчитывает силу стягивания, чтобы навредить своей нижней. За все те годы, что я в теме, мне ни разу не доводилось слышать о том, чтобы Сабе был нанесён вред здоровью вот таким образом.